Лилит всё-таки не выдержала.
— Спасибо, Яррист. Сумев избежать утомительных подробностей, вы удивительно точно передали суть боя.
Приподнявшись на локте, она улыбнулась, чтобы смягчить бестактность. На коже, шелковистой и такой же тёмной, как и её волосы, свитые в тугие кольца, как глаза с вертикальными, как у змеи, зрачками, засияли отблески свечей.
Я сделал вид, что обиделся:
— Да я только начал! Ну, если не хотите больше об Акре…
Она вытянула руку, от тонкого запястья до самого плеча увешанную позванивающими браслетами, и прикоснулась к моему колену.
— Сегодня я хочу послушать о вашей ученице, мой друг.
Я вздохнул. Знал, что Голем рано или поздно поднимет эту тему, но она всё равно застала меня врасплох. Почувствовав, что глаза заливает ихор, я тряхнул головой, отгоняя злость. Ну почему хотя бы раз нельзя просто поговорить? Вспомнить былое, посокрушаться, что времена уже не те… Лилит мило улыбнулась:
— Мне удалось неплохо изучить вас, Яррист, по прозвищу Проклятый, за годы наших бесед. Не желая заострять внимание на определенной теме, вы становитесь вычурны и многословны. Я знаю всё о Носителях. Я помню наперечет всех владельцев Печатей. В битве при акре я присутствовала лично, если вы успели забыть…
— Хорошо. Чего вы хотите? — я всеми силами старался успокоиться. Получалось плохо.
— Вы задаете неправильный вопрос. Как Голем, я не способна хотеть, но обязана знать. Что у вас стряслось с Наоми?
Увидев, как дрогнула моя рука — остаточный рефлекс, сейчас уже никто не решает споры мечом — она вновь улыбнулась. Голем способна ждать ответа часами, не проявляя нетерпения или скуки. Как змея.
— Она совершила непростительную ошибку и теперь несет наказание.
Слова выходили трудно. Никогда не предполагал, что девчонка, с её независимым характером, подростковыми комплексами и замашками киллера настолько прорастет в мою душу… Мне было по-настоящему больно. Она меня бросила. Меня! Как только что-то пошло не так, как ей хочется, она равнодушно выложила меч, повернулась, и ушла.
Я ждал, что она вернется. Испугается, передумает, опомнится… Она уходила по горной дороге всё дальше во тьму, а я, сидя за столом в той крошечной чайхане, не мог пошевелиться.
Когда понял, что она не передумает и не опомниться, заказал бутылку водки и высадил всю, за один глоток. Жаль, что на меня алкоголь не действует так, как на простых смертных… По жизни бы не просыхал.
— Насколько я знаю, ученица вас бросила. Не уверена, что она расценивает свой поступок, как наказание.
— Не надо мне об этом напоминать! — слова вырвались прежде, чем я смог захлопнуть рот. — Она отдала меч. А он, как вы знаете, был смыслом её жизни. Это ли не наказание?
— То есть… Вы забрали клинок из вредности? Просто хотели показать ученице, кто главный?
Демоны побери эту каменную бабу… Я ведь и сам себе не могу признаться, что хотел отобрать меч из мести за непослушание. Всэ так красиво обосновал…
— И тем самым, возможно, обрекли её на гибель. — я вскинул на Голема глаза в недоумении. — По её следу идут Носферрату. Кому, как не вам, Яррист, знать, что в битве с вампирами эффективнее всего меч: остро заточенная полоса стали…
Спорить с Големом — всё равно, что воевать с ветряными мельницами. Тем не менее, я не сдержался.
— Не надо мне объяснять, что такое меч! — голос загрохотал под сводами зала, столик, на котором был сервирован легкий удин, раскололся пополам, тарелки, хрусталь, столовое серебро и свечим в тяжелом канделябре — всё рухнуло на пол.
Как ни странно, мне полегчало.
— Простите, Лилит. — Голем неподвижно уставилась мне в глаза. — Дрянная девчонка не покидает моих мыслей! — спустя несколько мгновений она молча наклонила увенчанную золотым уреем голову, принимая извинения.
— Как однажды пошутил Никодим: — «вечная жизнь и ответственность за вечность»… Вы слишком устали, Яррист. Вам нужно отдохнуть. И… не злитесь, пожалуйста, на девочку. Вы же знаете: она ни в чем не виновата. Просто это — её судьба…
Я на это только фыркнул.
Конечно, я был зол! Назревает серьезный конфликт с вампирами — они жаждут новой войны. Договор со Свободной Аляской требует немедленного подписания — пока оборотни не передумали вступить в Совет государств… Что еще? Так, по-мелочи: дать по рукам Его Справедливейшему Высочеству Гроссмейстеру ди Кампанелле, чтобы впредь не позволял себе лишнего… Он вообразил, что, являясь гроссмейстером Ордена Святого Динария, тоже имеет влияние на Наоми! Ха! По древней традиции я не могу занять должность выше Командора, но это не значит, что… Ладно. Оставим.
Кроме прочего, дошли слухи, что в Бразилии, где-то в фавелах, возник очередной культ поклонения кровососам. Фавелы — вотчина Носферрату, надо бы послать кого-нибудь для выяснения подробностей…
Словом, для полного счастья мне не хватало только сбежавшей ученицы, от которой зависит… Нет. Об этом тоже не надо. Рано.
Лилит, одним текучим движением поднявшись с ложа, подошла ко мне. Наклонилась, заглядывая в глаза — в вертикальных зрачках её таился лёгкий намек на смех.
— Отпустите себя, Командор. — сказала она и села ко мне на колени. Обхватила душистой рукой за шею, поцеловала долгим, тягучим, пахнущим сандалом поцелуем…
…Его глаза — подземные озера
Покинутые царские чертоги
Отмечен маской вечного позора
Он никогда не говорит о Боге…
Голос её был таким же тягучим и сладким, как поцелуй. Я с удивлением посмотрел на Лилит. Почему она вспомнила эти строки именно сейчас?
— А ведь даже я не сразу догадалась, что эти строки о вас, мой Командор. Салах-ад-Дин, мир его праху, влюбленный, как мальчишка, не желал уходить из-под стен Акры только потому, что там были вы, Яррист Барбаросса, — так он вас называл, помните? Ах, это лицо, пленительное той красотой, что дает только кровь ангелов. Проведя по моей щеке сначала — нежными подушечками пальцев, а затем — кончиком острого язычка, она встала, и, взяв меня за руку, потянула к ложу.
Отблески свечей искрами сверкали на её коже, на янтарном шелковом одеянии, волной стекающем с амфороподобных изгибов её длинного тела, на ногтях, покрытых тончайшими пластинками полированного электрона… Я прикоснулся губами к черному плечу и опустился перед ней на колени.
Спустя некоторое время, благодаря древнему, как сама жизнь, искусству Лилит, напряжение медленно покинуло тело. Я лежал, абсолютно расслабившись, прикрыв глаза, чувствуя, как тело покидают последние капли ихора.
Человеческие женщины не способны выдержать любовь ангела в его истинном обличье. Ш 'хина — могла бы. Но… Здесь всё сложно. Так что остается Голем: бессмертная, неувядающая, помнящая. Каменная.
Уловив, что я расслабился, Лилит поцеловала меня, не давая соскользнуть в сон.
— Поговорим о вашей ученице, друг мой. — воистину, она выбрала самый подходящий, из всех возможных, момент.
Голем провела кончиками