— Она должна быть готова, иначе ничего не получится! Вы же понимаете, Лилит: Ш’хине придется действовать в реальном, лишенном условностей мире. Если она не будет его понимать…
— И, конечно, было обязательно начинать с убийств.
Я вышел на балкон, встал так, чтобы Голем меня не видела и несколько раз врезал кулаком по колонне, поддерживающей портик. Подождал, пока срастутся кости, а затем вернулся в спальню.
— Она выполняла штатные обязанности Рыцаря первой ступени. — я старался говорить так же бесстрастно, как на ассамблее, к примеру, ООН. Но там, честно говоря, было не в пример легче. — Отлов взбесившихся вампиров, уничтожение умертвий — Печати, как вы знаете, иногда эманируют слишком сильно и те, кому не посчастливилось оказаться поблизости, меняются необратимо. Общество нуждается в защите от этих тварей, иногда, к сожалению, имеющих человеческое обличье.
— Но она — всего лишь ребенок!
— Мне было тринадцать, когда я убил своего первого Носителя, Безумного Аль-Хазреда, забрав у него Печать Четвертого Благополучия.
— Вам помогла ваша мать, Зарина.
— Это правда. Моя благословенная мать послала восточный ветер. Под покровом бури я проник в крепость Ексерогорго незамеченным…
— Вы хотите сказать: Наоми, чтобы стать Ш'хиной, должна преодолеть ряд испытаний? — я поморщился.
— Не всё так банально, прекрасная Лилит. Вы же знаете: были и другие Ш'хины. Ни одна из инициированных не дожила до совершеннолетия: Рок преследовал их по пятам, несмотря на все наши усилия сохранить девушкам жизнь. В случае с Наоми Никодим решил нарушить все правила. Он задумал сделать оружием саму Ш'хину.
— По-сути, превратив её в живой артефакт.
— Д-да. Наверное. Не знаю.
Я застыл, как громом пораженный. Новая идея распахивала в сознании всё новые и новые, казалось бы, наглухо закрытые, двери…
Превратить живого человека в оружие. Точнее, в орудие. Орудие воли. Так же, как мастер выковывает новый клинок, придавая ему определенные качества: гибкость, остроту, закалку… Так же поступить и с человеком. Вложить только то, что нужно, остальное отбросив за ненадобностью.
Ш'хина должна выжить, любой ценой — считал Никодим. И я ему в этом помог: закалил её волю, ожесточил душу, натренировал тело… Я могу гордиться своей работой: Наоми стала божественным воином. Скорость её рефлексов превосходит всё, виденное мною раньше — у людей, разумеется. Она в одиночку справилась с Носферрату!
Но… что твориться в её душе? Интересно, мой отец задумывался хоть иногда: что твориться у девочки в душе? А я? Конечно, задумывался. Но считал это несущественным — на данном этапе. Главное, сохранить ей жизнь.
Неужели мы с Никодимом вновь просчитались? Слишком сосредоточившись на том, чтобы сохранить ей жизнь, упустили главное. То, что и должно сделать её Ш'хиной!
— Как можно сохранить жизнь ребенку, бросая его в водоворот сражений? — оказывается, я говорил вслух, и Лилит всё слышала.
Я вздохнул: она — Голем. Она просто не понимает. Каменная баба, созданная Творцом из Первичного хаоса и глины.
— Суть не в том, драгоценная, чтобы запереть её в самой высокой и неприступной башне. Так мы тоже делали, и это не работает. Суть в том, чтобы… даже оставшись в полном одиночестве, без всякой поддержки, она могла бы выжить. Несмотря ни на что.
— Но ведь есть другая крайность. — напомнила Лилит. — Ахамот.
— Она никогда не станет Ахамот! — рявкнул я.
— Наоми чуть не убила вас самого, дорогой друг.
— Вот именно! Она смогла удержаться. Преодолеть этот зов! Ей это не грозит.
— Кто знает, какие испытания её ждут. Стать чудовищем внутри, не меняясь снаружи — не об этом ли мы говорили недавно?
— Я верю. — я сказал так убежденно, как мог. Главное, напоминать себе об этом почаще.
Глава 13
НАОМИ
Петербург
Выйдя их душа следующим утром, обнаружила обновку, красиво разложенную на кровати. Не удержалась и погладила ткань: шелк цумуги ручной выделки. Такой гладкий, что хочется зарыться в ткань лицом… По лазурному фону — водяные лилии и стрекозы. И такую роскошь воплотили всего лишь в домашнем кимоно.
— Солнце, солнце, распахни оконца! — Тристан влетел в спальню без предупреждения, веселый, как жаворонок. Я напряглась, покрепче вцепившись в полотенце. Надо было догадаться, что он не будет соблюдать церемоний. — Вот он я, твое солнце! Как подарок? Понравился?
У меня защемило сердце. Ну почему он такой милый? Это ведь не правильно, я этого не заслужила. Собравшись с силами, я сказала холодно:
— Рисунок не тот.
— Чего? — у Тристана вытянулось лицо.
— Нужен цветочный мотив, только предвещающий лето.
— Какая разница, Фоморы тебя побери?
— Дарить летнее кимоно весной — жуткая безвкусица.
— Ладно, считай, что справилась. — пришла моя очередь обескураженно пучиться. — Ты как-то упоминала, что провела несколько лет в Японии, и у меня возникла одна идейка. Походу, всё получится.
— Поясни…
— Анклав Эдо — самый удаленный и изолированный, оттуда мало кто приезжает. Хочу выдать тебя за княжну. Если будешь выглядеть, как японская аристократочка, никто и не вспомнит о Бэлль Морт. Окончила, мол, школу и родители отправили в Европу, на мир посмотреть, себя показать…
— Ну конечно. Надо же как-то девушек из хороших семей замуж выдавать. — буркнула я сердито. Идея стать аристократкой что-то не очень нравилась. Другое дело — полк Фиан.
— Замуж, чтоб ты знала, можно только по генетической карте. С этим жестко.
— То есть, никаких тебе «по любви» и «сердцу не прикажешь»?
— Да почему? Люби, сколько влезет! Но потомство — только по расчету. Чтобы исключить «дикие гены». Ладно, не об этом сейчас. Во избежание недоразумений: ты говоришь по-японски?
— Домо оригато гоцзаимасьта. — я сложила руки перед грудью и поклонилась. — Тристан уважительно кивнул.
— Ты где училась?
— В школе гейш в Иокогаме, затем в Камакура.
— О как! А я-то предполагал какой-нибудь Шаолинь.
— Шао-Линь в Китае. И туда берут мальчиков. Для девочек — школа гейш. Игра на сямисене, чайная церемония и танцы с веером. — Тристан смотрел с недоверием. Я рассмеялась.
— Что смешного-то?
— Да так… вспомнила нашего мастера Иай-до. У нее был такой писклявый голосок… «Буредокаракетзики-о-ферихару-у»… — я изобразила, как это звучит. Тристан усмехнулся.
— Это тебе кажется смешным?
— Иногда, чтобы подчеркнуть доброе ко мне отношение, она говорила по русски: — Стряхните с кринки кровь… Очень смешно.
Тристан потряс головой и отмахнулся.
— Надевай кимоно. Заодно попрактикуешься. — скомандовал он.
— Зачем?
— Сегодня в Эрмитаже открытие выставки современного искусства сидхе Эрина. Там будут все на свете — отличная возможность представить тебя широкой публике, так что ты уж постарайся. Представлю тебя, как свою новую девушку.
— И в чем прикол?
— Потом узнаешь. Но это — идеальное прикрытие, уж поверь.
— Ладно. — мне и самой хотелось куда-нибудь выбраться. Нарядиться, посмотреть на нормальных людей, которые не убивают друг друга каждые пять минут. — Но кимоно нужно другое. Тем более у этого — домашние рукава. Слишком короткие.
— Да понял я, понял… Там, в прихожей несколько пакетов, тащи сюда.
— Сам тащи, а мне причесаться надо. Прямо не знаю, что с этим делать… Может, подстричь? — я стала осторожно драть волосы,