Лицо Ярриста посуровело.

— Замолчи. — сказал он, и я замолчала. Слово окутало, будто тяжелый плащ. Плечи согнулись под непомерной тяжестью, язык прилип к небу, в груди не осталось воздуха.

Ненавижу Ярриста. Сильнее, чем хочу отомстить вампирам, я ненавижу Ярриста Барбароссу! Он думает, что может пользоваться мною, как послушным инструментом, просто отдавая приказы. Но я — живая!

На детской площадке кроме нас ни души. Самое жаркое время дня: ни бабулек с вязаньем, ни мамаш с колясками, мальчишки не носятся с воинственными воплями, играя в войнушку, алкаши не роются в мусорках, даже собак нет.

«Можно поднять меч и всадить Ярристу в живот».

От этой простой мысли потемнело в глазах. Что со мной твориться? Ни в самых страшных снах, ни в припадках отчаяния мне не приходило в голову убить Учителя. И не только потому, что я твердо знала: убить его невозможно. Сама идея была кощунственной…

Отмечая краем уха, как на улице гудят машины, как на чьем-то балконе захлебывается плачем ребенок, я думала: — убить Ярриста прямо сейчас — легко. И даже правильно.

Вспороть живот, разворотив внутренности, а затем смотреть, как он валится навзничь, подергивая ногами, как взвиваются фонтанчики пыли вокруг его лица… подождать, пока не прекратятся конвульсии, и… уйти. Равнодушно переступив через труп.

Ладонь на рукояти меча вспотела, пальцы свело судорогой, в глазах запрыгали цветные пятна, а в уши врезалось свербящее жужжание. Я будто провалилась в жирно поблескивающую, ребристую глотку Левиафана, на дне которой поджидала голодная тьма.

И вдруг лица коснулся порыв прохладного ветра. В нос ударил пряный аромат шашлычного дыма, в желудке забурчало и… наваждение схлынуло. Уже так поздно? Как я не заметила наступления вечера?

По традиции, с уходом дневной жары, в нашем городе разжигают мангалы, выкладывая на угли шампуры с ароматным, маринованным в специях мясом.

Непроизвольно сглотнув, я шмыгнула носом.

— Пойдем, поедим. — вдруг предложил Яррист. — он заметно расслабился и уже не выглядел таким потусторонним и чужим, как несколько минут назад. Будто ничего и не было.

— Только где-нибудь на воздухе. — поспешно сказала я, тоже делая вид, что ничего не произошло. — в чайхане, например.

Зная Ярриста, я ожидала, что он захочет пойти в какой-нибудь пафосный ресторан с крошечными порциями и запредельными ценами, но он неожиданно согласился.

— За городом сейчас очень хорошо. Прохладный ветер с ледников, соловьи в яблоневых садах…

Я закатила глаза.

— Здесь мой дом, не забыл?

Учитель улыбнулся. Простой доброй улыбкой палача.

…Вина он заказывать не стал — Яррист не любит вино, а скотча, такого, к которому он привык, боюсь, не сыскать и во всём нашем городишке.

Мы взяли шашлыку из молодого барашка, маринованного в гранатовом соке, лепешек, только что из тандура, огромный пук зелени с капельками родниковой воды на листьях и чайник душистого чаю с чабрецом.

Иногда Яррист может перестать быть Командором и побыть просто человеком. Жаль, это случается очень редко.

— Меч придется вернуть. — буднично напомнил учитель, разливая чай. Я подавилась куском мяса. Чуть не выплюнула ему в лицо, честное слово!

Зажмурившись, я замотала головой.

— Даже не уговаривай!

— А я и не собираюсь. — он коротко глянул на меня, и смягчился. — Но… Постараюсь объяснить.

Учитель поудобнее умостился на застеленном ковром топчане. Берцы он снимать не стал, но ослабил ремень на брюках и расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке, обнажив исчерченную тонкими шрамами шею. Духота — такая, как бывает перед грозой — ощущалась даже здесь, в предгорьях.

— Дед когда-нибудь говорил тебе, что это — необычный клинок?

— Сто раз. — я погладила ножны. Меч лежал у меня на коленях.

— Но не объяснял, почему именно?

— Ну…

— Давай я просто расскажу.

Учитель никогда не отличался терпением.

…Когда Господь завершил Творение, и люди расселились по всей Земле и стали плодиться и размножаться, как Он им велел, Создателю стало скучно…

Большого труда стоило не зевать во весь рот: байками про Бога меня потчевали с тех пор, как я выросла из пеленок. Надоело. Всё это было очень, очень давно.

Если Бог ушел, и вряд ли снова вернется, какой смысл мусолить древние сказки о том, как было при нем? Что это изменит?

…Он решил проведать детей своих, живущих на Земле. — Яррист, не обращая никакого внимания на мои мучения, продолжал говорить. — Спустившись с Небес, Господь создал себе в помощь железный посох, прицепил к нему железную миску для подаяний, а на голову надел железную шапку, и, под видом бродячего сказителя, стал ходить из селения в селение, из дома в дом. Так Он путешествовал много лет, пока не обошел все, до единого, человеческие жилища, и не познакомился со всеми Своими детьми…

Сделав глоток чаю, Яррист промокнул рот салфеткой и сообщил:

— После того, как Он вновь удалился к себе, на Седьмое Небо, на Земле остались свидетельства Богоявления: посох, шапка и чашка для подаяний. Никто не знает, куда делись чашка и шапка, но посох… — он сделал многозначительную паузу, — Жезл, на который опирался сам Господь в Своих многолетних странствиях, которого касались Его руки… Учитель замолчал, но я терпеливо молчала. На Ярриста иногда находит: нужно просто дождаться, чтоб он вернулся к реальности.

— Доподлинно известно, что в свое время сим святым предметом удалось завладеть одному из Тригинты, Носителю Седьмой Печати. Токугаве Иэясу… Он выковал их посоха меч, а затем покорил Страну Восходящего Солнца и основал собственный Дом.

Я недоверчиво поджала губы.

— Хочешь сказать, это тот самый меч? — Яррист кивнул.

— Может меняться форма, размер, даже предназначение. Но он всегда останется подлинной Вещью и Вещью в себе. Дланью Господа.

Вот почему Вито шарахался от меча. Даже небольшая рана причиняла ему неимоверные страдания: Длань Господа — единственное, чего боится плоть умертвий.

Яррист, как ни в чем не бывало, взял тонкий лист лаваша, положил на него несколько кусочков шашлыка, посыпал маринованным луком, бросил щепотку кинзы, завернул кебаб и начал есть.

А мне кусок не лез в горло. Значит, это действительно меч, мне не показалось. Так легко убить Носферрату!

И он хочет отдать такое сокровище в лапы вампиров? Он что, спятил? Вспомнилось почти непреодолимое желание всадить меч в живот учителя.

Я всегда чувствовала, что этот меч особенный. По отношению к нему дедушки, по тому, как он заботился о клинке…

— Дедушка погиб, охраняя его. — сказала я тихо. — В тот самый день… — я сглотнула, во рту сильно пересохло. — В тот самый день, как деда не стало, я поклялась вернуть меч. И отомстить за смерть своей семьи. Только благодаря этой клятве я держалась все эти годы. Сначала — у Никодима, затем в Иокогаме, и наконец — у тебя. Выполняла все твои прихоти… Ради этого я стала убийцей, Яррист! Мне уже никогда не очиститься, не стать обычной девушкой. Счастье, любовь… У меня никогда этого не будет.