Когда она говорит с отцом, становится похожей на капризную и своевольную принцессу. Любопытно, что взрослых тётенек, которые ведут себя так же, называют не принцессами, а стервами.

Я усмехаюсь, представляя, что вот примерно так же она будет говорить и со всеми тремя своими мужьями. Если, конечно, они случатся в её жизни. Ведь я кое-что изменил, да и сам я уже не тот стеснительный ботаник. Она убирает руку и поворачивается к папе.

– Ты же видишь, ко мне пришли!

Он дёргает головой и выходит. Ну и фрукт, этот Хаблюк…

– Может, пойдём прогуляемся? – предлагаю я. – А то твой родитель меня застрелит скоро.

– У него оружия нет, – пренебрежительно отвечает она. – Да и куда гулять?

Она снова кивает на мой «фонарь».

– Куда захочешь, можем в горсад сходить на колесе оборзения оборзеть или в кафешку. Мороженое могу предложить. С ликёром во «Льдинке».

Я вспоминаю, какое там вкусное мороженое, а она чуть заметно поджимает губы.

– Или… ой, у тебя правда диета?

– Слушай… – хмурится она. – Какая диета, зачем мне? Просто разгрузочные дни… Для общего здоровья.

Бровки, губки, глазки, скулы опять же, и чуть растрёпанные пепельные волосы. Я любуюсь ей как картиной, как Венерой Боттичелли, и она… да, если и не смущается, то оказывается явно в новой для себя ситуации. В кои-то веки через микроскоп на претендентов смотрит не она, а на неё.

– Разгрузочные, – повторяю я за ней. – Я, конечно, могу дать несколько советов в области нутрициологии, да только тебе это действительно совсем ни к чему. Ты и так свежа и красива. Твоя юность – лучшая диета на сегодняшний день.

Она вспыхивает. Вот так, да. Серцеедка Вика! Та, что утром, в обед и вечером съедает минимально по одному юношескому сердцу. Взгляд её делается на секунду заинтересованным, но лишь на одну секунду.

– А ты куда после школы пойдёшь? – спрашиваю я, меняя тему. – В мед?

– В мед? – удивляется Вика и бросает взгляд мимо меня.

Там настенные часы, я слышу. Тик-так, тик-так.

– Торопишься?

– Нет… просто… я отцу обещала… В общем…

– А завтра что делаешь? – спрашиваю я.

– Наверное, на дачу бабушка погонит.

– Она с вами живёт?

– Это мы с ней живём, – усмехается Вика. – И с дедушкой.

Понятно.

– Ну ладно, я тогда звякну завтра, узнаю, какие у тебя планы, – улыбаюсь я.

– Ага, – кивает она и снова бросает взгляд на часы.

– Ну, ладно, не буду обострять твои отношения с боссом, – усмехаюсь я. – Они и так, похоже, не самые простые.

– А с кем у него простые? – пожимает она плечами.

Она провожает меня до двери.

– Вик, скажи, как отца зовут? – шёпотом спрашиваю я.

– Иван Денисович, – тоже шёпотом отвечает она.

– А ты читала «Один день Ивана Денисовича»?

– Нет, – отвечает она без всякого интереса, и я понимаю, что она хочет, чтобы я уже поскорее смотал свои удочки.

Ну, ладно, мало ли какие у человека дела. Да мне, в любом случае, нужно идти, если я не желаю опоздать на первую тренировку. А опаздывать я не желаю.

Выхожу и шагаю по направлению к дому. Да, ну и дела. Вчера она была «всё ещё ничё так», а сегодня снова стала упругой юной ланью и похитительницей сердец. Молодая дерзкая козочка, при взгляде на которую захватывает дух.

И, если уж я здесь надолго, на что искренне надеюсь, то хотел бы эту лань не выпустить из безвольных рук, как сорок лет назад, а приручить, объездить и заполучить себе. На веки вечные. Но блин… Какое-то странное положение…

Надо бы сначала понять, кто я такой? Старый сатир, укравший тело юнца или юнец, заполучивший разум опытного, хоть и не совсем удачливого человека? Второе мне нравится гораздо больше. Ладно, ещё подумаем. Надо сначала выстроить приоритеты и обозначить ближайшие цели, обжиться, пообвыкнуть и снова стать частью этого мира.

Я бегу домой, мою отцовские кроссы, угодившие в переплёт, выставляю их на балкон сушиться, нахожу форму, беру её и несусь в школу.

Переодеваюсь в раздевалке и захожу в зал. Ого! Тут все в борцовках, в куртках и шортах. Один я, как бичара в вытянутых трикушках и полинялой футболке. Да, и в кедах.

– Костров! – кричит физрук, подзывая к себе. – Давай, не стой, помогай ковёр раскладывать. Давайте, ребятки, спать ночью будете!

Народу на тренировке немного, но знаю я только двоих. Причём, покажи мне их в двадцать четвёртом году, я бы даже и не подумал, что мы знакомы. Пашка Новиков из параллельного класса и Женька Арефьев, на год младше меня, из нашего двора. Удивительно, как я помню их имена. Остальные пацаны из других школ.

– Жека, здорово, – протягиваю я руку. – Даже и не знал, что ты самбист-каратист.

– О, Костёр, привет. С нами будешь тренироваться?

– Ага, – киваю я. – Если физрук возьмёт. Сегодня у меня смотрины.

Я помогаю раскладывать тяжёлый ковёр.

– Так, разминка! – командует Летунов. – Костров, давай со всеми.

Я присоединяюсь. Бег с высоко поднятыми коленями, бег боком вперёд, спиной вперёд и вся вот эта забавная чепуха. Не особо я это жалую, мне бы сразу к делу, но приходится заниматься этой чехардой.

Наконец, разминка заканчивается и пацаны встают в пары.

– Костров, иди сюда, – командует физрук.

Я послушно подхожу.

– Так, парни отрабатываем бросок, которым занимались в прошлый раз. Не торопитесь. Внимание на технику.

Он поворачивается ко мне.

– А ты, давай, упор лёжа. Посмотрим, на что ты годишься с трояком за год. Поехали, раз, два, три, четыре…

С отжиманиями получается нормально, двадцать четыр раза чистых, а потом ещё пару раз кое-как. С растяжкой у меня всё гораздо хуже, но на канат, с грехом пополам залезаю.

– Ладно, – резюмирует физрук. – Звёзд ты с неба явно не хватаешь и Геракла из тебя не сделать, а вот что-то вроде снеговика слепить можно. Вставай в пару к Арефьеву. Хотя нет, давай, будешь сегодня жертвой работать.

– Это как? – удивляюсь я.

– Это так, что я на тебе буду приёмы показывать. Иди сюда, изображай алкаша и дебошира.

– Жертва аборта, – бросает кто-то, но физрук эти дела тут же пресекает.

Ну, и начинает меня валтузить направо и налево.

– Так, Костров, соберись, нападай! Не будь сосиской, тебя даже швырять не интересно! Я ещё ничего не сделал, а ты чебурахаешься уже.

В общем, через час я чувствую, что кости из меня можно вытряхивать, как из мешка. Новый способ обвалки мяса найден.

– Ну, что, Костров, понравилось? – спрашивает физрук, когда всё заканчивается.

– Очень. Хочу пожертвовать собой ради развития самбо.

– Отлично, значит, в следующий раз снова будешь жертвой.

– Нет! – восклицаю я. – Это была шутка!

– Я тебе не девица, чтоб со мной шутки шутить. Слушайте все. Информация. Заниматься летом будем два раза в неделю. В следующий раз тоже в семь вечера, а потом, возможно, время изменится. Послезавтра занятие будет вместо пятницы, а там поедем стабильно вторник и пятница. Костров, принесёшь кимоно для самбо и борцовки. Всё продаётся в «Буревестнике», общая