– Нет вопросов.
– Ну, и хорошо. Тогда шуруйте. Всем до свидания.
Если бы меня в мои пятьдесят семь так побросали, я бы уже никогда ходить не смог, а тут ничего, нормально получается. Даже бодренько, более-менее. Мы идём в раздевалку и я знакомлюсь со своими новыми товарищами.
– Ты домой? – спрашивает Женька.
– Ага.
– Пошли тогда.
Мы выходим на школьный двор и идём по моему маршруту, через дырку в заборе и аллее. Заворачиваем за угол и слышим смех и выкрики. За столом под тополями посередине двора сидит ватага парней. Играют в «шубу».
Играют четверо, но помимо игроков тут ещё куча народу. Болтают, балагурят, смеются. Всё, как в детстве.
– Шуба с клином шесть вперёд! – кричит Юрик и, вскочив, на лавку, делает движения, имитирующие работу лыжными палками. – Вот так, вот так, вот так!!!
– Дай сюда!
– Мне-мне!
– У тебя рука в чём попало!
Вокруг стола царит оживление. Мы с Женьком подходим к этому казино и шапито. Юрик ещё совсем не пузатый, хотя уже и сейчас плотный, кучерявый. Довольный до изнеможения.
– Здорово, пацаны, – улыбаюсь я, рассматривая приятеля.
Надо же, вчера он был совсем другим, а теперь нате вам, с кисточкой…
– Кидайте кости!
– Не, мне домой надо, – мотаю я головой. – Потом, может, выйду. Не ужинал ещё.
Родители дома.
– Мам, пап, привет! – кричу я с порога.
– Иди на кухню! – кричит мама.
Я мою руки и захожу.
Они смотрят внимательно, серьёзно и строго, рассматривая мой фингал под глазом. А у меня рот до ушей, улыбка расползается, хоть ситуация вроде и неподходящая. Мне хочется броситься и обнять их. Каждого отдельно и обоих сразу. Если б был старым, уже бы разрыдался, стоял бы и выл, как девчонка, а так сосуды молодые, без бляшек, мозги свежие… В общем, улыбаюсь, как дурачок.
– Ты чего лыбишься? – спрашивает мать. – Это что такое?
– Да я в секцию записался, – отвечаю я, с улыбкой.
– Ты? – удивляется отец. – В секцию? И в какую же?
– Ну, там элементы разных единоборств. Каратэ, самбо, джиу-джитсу. Наш физрук в школе ведёт.
– В лесу что-то сдохнет, – усмехается папа.
– Миш, – говорит ему мама, – ему там по голове, наверное двинули, и он теперь навсегда с этой улыбкой останется. Надо пожаловаться на этого физрука.
– Я просто рад вас видеть!
– Ну, хоть какие-то позитивные последствия удара. Это всё хорошо, конечно, но фингал-то откуда?
– Так с тренировки же!
– Не ври, бабушка тебя уже днём запеленговала.
– Эх, что б придумать, – говорю я. – А! Так я же утром ходил и вечером.
– Две тренировки в день что ли? – удивляется папа.
– Ох, смотри мне Артём, – качает мама головой.
– Это один раз так совпало, переход на летнее расписание. Дальше будет дважды в неделю. Я вот хотел попросить у вас двадцать один рубль.
– Сколько-сколько? – мама всплёскивает руками.
– Надо кимоно и борцовки купить.
– Ты походи сначала, позанимайся, втянись, а то форму купим, а ты и ходить не будешь.
– Ладно, Нин, дадим, я же премию получил, – говорит отец. – Пусть занимается. Сколько его уговаривали, хоть на какой-нибудь спорт записаться.
Мы начинаем ужинать. Сегодня бефстроганов с пюрешечкой! Бли-и-и-н! Такой только мама готовила! Вот это я попал, так попал!
За ужином выясняется, что папа на следующей неделе собирается в командировку в Москву. Он работает в отделе снабжения на Химкомбинате, поэтому часто мотается по союзу.
– Па-а-п, а можно мне с тобой?
– Это как? – удивляется он. – В Главснаб со мной ходить будешь? Может выбьешь мне бумагу диаграммную?
– Нет, я буду ходить в Пушкинский музей, Третьяковку и Кремль, а также в магазин «Мелодия». Надо пластиночки подкупать уже.
– Миш, а что, – неожиданно поддерживает меня мама. – Билет ему, как школьнику на тридцать процентов дешевле будет, а ночевать он у дяди Пети может, в Крылатском, если с гостиницей не получится. По вечерам по театрам походите, дядя Петя поможет с билетами.
– Так я на три дня всего, – говорит папа.
– Ничего, я с тобой в следующий раз снова полечу, – успокаиваю его я. – А там глядишь, и у мамы экзамены кончатся, её тоже возьмём.
– Полетишь, полетишь, миллионер…
После ужина я выхожу во двор. Игра за столом уже завершилась, но пацаны ещё сидят, обсуждают итоги и подсчитывают жёлтенькие монетки – выигрыш. Сажусь на лавку рядом с Юриком.
– Привет, пацаны, – подходит Макс Криворучко своей летящей походкой.
Он тоже вчера был на встрече выпускников, мало похожий на себя нынешнего. Он садится напротив меня. Юрик закуривает.
– Атас, батя! – восклицает его сосед справа.
Юрик едва успевает откинуть сигаретку, как к столу подходит его отец. Такой же кудрявый, только постарше. Блин, такое чувство, что это не он, а его батя вчера разливал коньяк и рассказывал анекдоты. Похожи, как две капли, генетика – великая сила.
– Здравствуйте, ребята. Юра, ты скоро придёшь? Мне там помочь надо, дверцу подержать.
– Ага, скоро уже, – кивает Юрка.
– Ну, давай, не поздно только, а то шуметь ночью не будешь же…
Отец уходит и все начинают подкалывать Юрика.
– Ну чё, чё! – отмахивается он. – Покурить не успел, блин…
Темнеет у нас поздно, уже часов десять, но ещё почтисветло. Жары нет, и сейчас по земле стелется вечерняя прохлада. Ещё не лето и ночи пока холодные. Парни начинают поёживаться.
– Цепень, – толкает меня в бок Юрик.
Все смолкают и недоумённо переглядываются. К столику подходит Альберт Черепанов. Тот самый чувак, что поставил мне фингал под глаз. Он живёт не в нашем дворе, и с нами никогда не тусуется.
– Здорово, кенты, – ухмыляется он. – Чё, про девок мечтаете да балду гоняете?
Я встаю.
– Да ладно, ладно, – примирительно бросает он. – Сиди ты, чё уж, что было то прошло, короче. Всё порешали уже. Претензий нет. Я просто мимо шёл, дай думаю, посмотрю, как тут пацаны в болоте своём живут. Держите вот.
Он достаёт из фирменного пластикового пакета с надписью BASF тёмно-синюю коробку конфет «Метеорит».
– Подсластите вечерок, – смеётся он. – Конфеты чёткие вообще. Смотрите только, чтоб не слиплось в одном месте.
Цеп оглядывает всех и удовлетворённо кивает.
– Давай, Костёр, – бросает он и нагло ухмыляется. – Угощайся. В знак примирения! От меня. От всей души, в натуре!
Он протягивает мне конфеты, и я узнаю надорванную верхнюю часть коробки.
6. Дорогая моя столица
Ах, ты гад, Цепень! Вика, конечно, тоже хороша, но этот… Клоун.
– Ешь, – немного свысока улыбаюсь я. – Угощайся. Тебе разрешение моё нужно? Я тебе его даю.
– Ты чё, Костёр, тупой? – лыбится он. – Это же я тебя угощаю.
– Нет-нет, ты сам знаешь, угощение за мой счёт. Но для такого приятного человека, как ты, ничего не жалко.
Пацаны хлопают глазами, не понимая, что происходит. Алик Цепень тоже немного теряется, потому что всё идёт не по его сценарию. Поэтому он немного нервничает и начинает тыкать коробкой мне в грудь.
– Да бери, ты! Чё ты, как девка ломаешься? Бери, я же по-хорошему предлагаю.
– А что, – пренебрежительно усмехаюсь я, – угощать можно и по-плохому что ли?
Можно, да, в жизни вообще всё можно.
– Угощайся, я сказал, – подпускает