Передний бампер «мусорщика» сравнялся с задним бампером лимузина, когда Болан приметил лихорадочную суету внутри машины-цели. Стекло задней двери стало плавно опускаться, и на Болана глянули два зрачка двуствольного обреза. Именно это и нужно было Палачу.
Ни спереди ни сзади не было никаких других машин. По сторонам — ни прохожих, ни жилых зданий.
Болан снял ногу с педали газа, швырнул в окно лимузина осколочную гранату и мгновенно ударил по тормозам. Его машина с визгом и скрежетом почти что встала на нос, и Болан за долю секунды успел увидеть, как паника охватила мафиози, сидящих в салоне лимузина. Двуствольный обрез выпалил дуплетом, но пули поразили мостовую, никому не причинив вреда.
Точный расчет времени — вот что было сильной стороной Болана и позволяло ему до сих пор с честью выходить из многочисленных смертельных испытаний, требовавших от него чудес изворотливости и мгновенной реакции.
Болан поставил запал гранаты на пятисекундную задержку. Он все еще давил на тормоза, и визжащая машина все еще шла юзом, когда граната взорвалась.
Взрыв был тем более страшен, что произошел в замкнутом, ограниченном пространстве. Огненный шар выбил боковые двери, сорвал крышу и вышвырнул наружу изуродованные человеческие тела. Машина закувыркалась по мостовой со скрежетом и грохотом, пока не упокоилась на обочине в виде кучи горящих обломков.
Вряд ли кто-то из гангстеров выжил, но Болан, остановив «сент-луисского мусорщика» в безопасном месте, выбрался наружу с пистолетом-пулеметом в руке, чтобы добить раненых, если таковые найдутся. Намерение это диктовалось не кровожадностью, а соображениями гуманности. Мак считал, что быстрая и чистая смерть всегда предпочтительнее мучительной и долгой агонии.
Он выпустил в горящие останки полную обойму пуль тридцатого калибра в стальных оболочках, бросил на мостовую значок снайпера и пошел взглянуть на двух бандитов, выброшенных при взрыве наружу.
Первый был мертв, его лицо превратилось в кровавое месиво, одежда дымилась.
Второй — крупный малый, крепкого телосложения, но очень молодой, совсем еще пацан, — сжимал в руке обрез.
И он еще был жив... пока. В это трудно было поверить — у него была разворочена грудная клетка, можно было видеть, как в кровавом месиве пульсирует обнаженное сердце. Один глаз бандита был открыт и глядел на Болана.
— Извини, сынок, — произнес Болан и вытянул руку с пистолетом-пулеметом в сторону парня.
Парень смог даже ответить, хотя голос его менее всего напоминал человеческий.
— ... ошибся... не все равно... чья голова... дай... мне... шанс...
— Сожалею, сынок, но все свои шансы ты уже использовал, — и Болан выпустил короткую очередь из свежей обоймы в голову парня, ускорив его неизбежный конец.
Мак бросил рядом с трупом значок в виде креста с изображением мишени по центру и пробормотал:
— Ты жил в скверном мире, сынок. Отдохни малость, и удачи тебе в следующей жизни.
Он быстро вернулся к своей машине, отложил оружие и взялся за микрофон:
— Говорит Борт, — сказал он усталым голосом. — Выезжаю.
— Как раз вовремя, — последовал немедленный ответ. — У нас тут начинается заварушка.
Глава 8
Как это там говорил Болан? Что-то насчет разницы между фараонами и солдатами?
Ну... а какого, в конце концов, черта?
Эти люди — не фараоны. По крайней мере не простые уличные копы, и методы, которые они обсуждают, не полицейские методы. Эти парни, черт побери, солдаты, и то, что здесь происходит, можно описать как оперативное совещание перед боем.
Отбрось стереотипы и забудь все, что ты когда-либо слышал о полиции большого города. Только факты. Командир — чуть старше тридцати. Средний возраст всей команды — 27 — 28 лет, таков возраст и самого Тома Постума.
Крепкие, атлетически сложенные парни, в хорошей спортивной форме — это бойцы армейского подразделения, а не полицейские. Где вы, брюхатые от пива здоровяки, разящие дешевым виски, глотающие аспирин и жующие размякшие сигарные бычки? Вместо них — настоящие воины, внушающие почтение и уважение.
Вот во что эволюционировала полиция больших городов под напором проблем, связанных с ростом плотности населения мегаполисов, — от одинокого участкового с дубинкой и крайне редко используемым револьвером до боевых подразделений, состоящих из решительных молодых людей со стальными мышцами, волевыми подбородками и тяжелыми взглядами, вооруженных армейским оружием и снабженных аппаратурой, сработанной на базе самых последних технологических достижений. Но даже этого было недостаточно для полноценной защиты общества.
Что-то заваривалось в этот самый миг на улицах города, что-то действительно крупное, но все, что они могли поделать, это сидеть и сверлить друг друга взглядами, пока там, на улицах, не прозвучит первый выстрел и не начнется настоящее кровопролитие.
* * *
Постум поднялся с табуретки и подошел к окну. Командир подразделения проследил за ним взглядом и сказал:
— Том... ты проделал большую работу.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил Постум со слабой улыбкой. — Однако, недостаточна большую, не так ли?
Командир сказал:
— Чего ты хочешь, Постум? Расширенных полномочий, чтобы безотлагательно принимать решения на месте?
— Да. Именно этого я и хочу, — ответил лейтенант.
Командир проговорил, как бы обсуждая вопрос сам с собой:
— Они сделают свой ход — неверный ход. Затем мы сделаем свой. Действие, противодействие. Так называется эта игра. Верно? Тебе нужны полномочия? Считай, что они у тебя есть.
Лейтенант отвернулся от окна и посмотрел на группу людей, сидящих за столом.
— Кое-что беспокоит меня...
— Что ж, — вздохнул командир, — послушаем, что тебя беспокоит.
— По городу шатается парень, вооруженный каким-то экзотическим снаряжением. Он знает, что они делают. Он знает, откуда они выехали и куда направляются. Он знает, кто они такие и где сейчас находятся.
— Ну и?..
— Так какого черта мы всего этого не знаем? Что делает этого Болана таким... таким...
— Всеведающим — это слово ты хотел употребить? — угрюмо спросил командир. — Но это не так. И не он является нашей проблемой. Он, конечно, ее часть, но все же сначала наше задание, а потом уж Болан. Он просто подтолкнул ход событий. И не могу сказать, что я его за это виню.
— И что вы собираетесь с ним делать? — спокойно спросил Постум.
— С Боланом? Да застрелим согласно приказа, что же еще?
— Как только он попадется вам на глаза?
— Именно так.
Лейтенант потупился. Горькие слова рвались из его уст, но они так и не родились на свет, ибо из динамика интеркома прогремели другие слова:
«Взрывы и стрельба в секторе четыре. Вызываем патрульные подразделения. Точное местоположение установлено».
Комната стремительно опустела.
Постум задержался, чтобы помочь командиру с распределением людей по зонам.
— Ну вот и все, Робин Гуд, — пробормотал он стене. — Это всего лишь действие и противодействие. Нет разницы между фараоном и воякой.
* * *
Деревянный щит, стоящий там, где узкая дорога сворачивала к реке, некогда нес на себе надпись «кладбище автомобилей», но краска давно облупилась и буквы еле проступали. Ветхая деревянная изгородь отгораживала территорию свалки металлолома от взглядов случайных прохожих. Когда