Если вы работаете на картель и торгуете наркотой, а вас вдруг ловят копы, картель выделяет вам адвоката. И совсем не обязательно держать рот на замке. Можно вовсю сотрудничать с полицией, если вам за это скостят срок. Главное, не забудьте рассказать адвокату все то же, что выложили копам, — тогда картель успеет вовремя предпринять необходимые меры.
Затем начинается «игра в цифры».
Вне зависимости от результата нанятому адвокату выплачивается крупный гонорар. Конечно, скорее всего вас осудят — вопрос только в том, какой срок дадут. Для каждого преступления, связанного с наркоторговлей, есть минимальные и максимальные сроки заключения.
За каждый год, который выторгует у прокурора адвокат, вы выплачиваете ему бонус. Но даже если вам присудят-таки максимальный срок, он все равно получит свой гонорар. В конце концов, вы же взрослый человек, сами понимали, во что ввязывались. Адвокат же сделает все от себя зависящее, но после этого — никаких обид и обвинений.
Если только ваш адвокат вдруг не облажается.
Например, будет чересчур занят, безразличен или растерян, или настолько некомпетентен, что попросту проворонит какую-нибудь важную деталь в вашем деле, которая могла бы значительно повлиять на приговор.
Если из-за такого адвоката вы теряете несколько лет жизни, он, в свою очередь, тоже должен кое-что потерять — например, всю свою жизнь. А если вы при этом еще и на хорошем счету в картеле и зарабатываете для них приличные деньги, тогда на вас согласится поработать кто-нибудь вроде Ладо.
Так, например, все и произошло в случае Роберто Родригеза и Чада Мелдрана.
Чаду пятьдесят шесть лет, он адвокат защиты и обладатель прекрасного послужного списка, симпатичного дома в Дель-Мар, вереницы хорошеньких подружек на десять-пятнадцать лет моложе его…
— Ты ведь понимаешь, что они к тебе липнут только из-за твоих денег?
— Конечно! Хорошо, что у меня много денег!
… и пагубного и немного старомодного пристрастия к кокаину. Во время слушаний по делу Родригеза адвокат был постоянно под кайфом и профукал пару motion in limine,[15] которые могли бы свести все доказательства обвинения на нет.
РР мог бы гулять на свободе.
Но нет. Вместо этого его заковали в наручники и усадили в автобус до тюрьмы, и теперь от пятнадцати до тридцати лет он будет гулять только по тюремному дворику. РР предстоит целая прорва прогулок, которые он сможет провести в думах об адвокате, испоганившем ему всю жизнь за его же счет. РР думал долго и усердно — наверное, минут пять, — прежде чем позвонить Ладо.
И вот Ладо поехал вершить правосудие. Он решил, что пришла пора его подмастерью «намочить» лапки. Ладо, большой любитель телеканалов «Энимал плэнет» и «Дискавери», знает, что инстинкт охоты не относится к числу врожденных, и маленьких леопардов и гепардов охоте учат их мамы, позволяя малышам добивать жертв. На примере взрослых котята учатся убивать.
Такова уж природа.
Так и Эстебана надо обучить — или «замочить лапы», если выражаться профессиональным жаргоном.
Картелю нужны новые солдаты. Именно для этого Ладо и приехал в Америку восемь лет назад, как только получил гринкард.
Он стал рекрутером.
Набирал и муштровал солдат.
Готовил их ко дню, когда им самим придется поработать.
И вот теперь они с Эстебаном едут к дому адвоката.
Ладо велел мальчишке взять из-под сиденья коричневый бумажный пакет и открыть его. Тот послушно потянулся за пакетом и вытащил из него пистолет.
Ладо внимательно следил за парнем.
Тому пушка явно понравилась — и ее приятная тяжесть, и то, как удобно она лежит в руке.
Ладо это сразу заметил.
15
Домик оказался весьма симпатичным. Перед ним зеленела аккуратная ухоженная лужайка, а к кухонной двери позади дома вела чистенькая мощеная дорожка.
По этой дорожке Ладо, а вслед за ним и Эстебан прошли к дому.
Несмотря на то что через окно было видно, как адвокат на кухне шинкует лук, Ладо все же позвонил в дверь. Положив нож на стол, адвокат пошел открывать.
— Да? — раздраженно спросил он. Наверное, решил, что они просто нищие mujados, мексикашки, ищущие подработку.
Водрузив тяжеленную руку адвокату на грудь, Ладо втолкнул его в дом.
Эстебан закрыл входную дверь.
Теперь адвокату стало страшно. Он бросил взгляд на нож на разделочной доске, но решил не рисковать.
— Вы кто? — спросил он у Ладо. — Чего вам от меня надо?
— Нас попросил к тебе заглянуть Роберто Родригез, — ответил Ладо.
Адвокат побелел от ужаса. Он весь затрясся от страха, и Эстебан впервые в своей жизни понял, что у него есть власть. Могущество. Что он твердо стоит на американской земле.
— Вам нужны деньги? — дрожащим голосом заблеял адвокат. — Я дам вам денег сколько хотите…
— Да Роберто тебя всего целиком может купить на мелочь из своих карманов, — хмыкнул Ладо. — Но зачем ему деньги, когда он торчит в тюряге?
— Мы можем подать жалобу… — начал было говорить адвокат.
Ладо молча прострелил ему обе ноги, и адвокат рухнул на пол. Сжавшись в комок, он застонал.
— Доставай пушку, — велел Ладо Эстебану.
Парнишка вытащил пистолет из кармана.
— Пристрели его.
Эстебан медлил.
— Никогда, — строго сказал Ладо, — никогда не вытаскивай пистолет, если не собираешься пускать его в дело. Давай прикончи его. Можешь башку продырявить, можешь грудь. Как хочешь.
Услышав эти слова, адвокат принялся молить о пощаде. Он попытался встать, но из-за простреленных ног не мог. Тогда он, опершись на локти, пополз к кухне. За ним тянулся кровавый след. Мама бы возмутилась, если бы ей пришлось оттирать такое пятно, подумал Эстебан.
— Стреляй же, — подгонял его Ладо.
Теперь Эстебан уже не чувствовал себя таким могущественным и всесильным.
Его мутило.
— Если не прикончишь его, станешь свидетелем, — добавил Ладо. — А я свидетелей не оставляю.
Эстебан нажал на курок.
Первая пуля попала адвокату в плечо, от чего он рухнул обратно на пол. Подойдя поближе, Эстебан, чтобы не промазать еще раз, дважды выстрелил ему в голову.
Когда они вышли из дома, его вывернуло прямо на вымощенную камнем дорожку.
Позже тем же вечером он лежал, прижавшись лицом к животу Лурдес, и горько плакал.
— Я сделал это ради тебя, m'ijo, — прошептал он. — Я сделал это ради тебя, сынок.
16
Однажды на Рождество О обнаружила под елочкой подарок… Сиськи.
Она надеялась на велосипед.
Тогда у нее был один из Продуктивных Периодов (весьма редких, надо сказать), когда она обзавелась настоящей работой — в магазине «Квиксильвер» на Форест-авеню — и ей необходимо было какое-нибудь экологически безопасное средство передвижения, чтобы добираться до этой самой работы.
И вот, спустившись утром в гостиную (ну ладно, в половине двенадцатого, но все равно, это же чертовски рано), она, здоровая дылда девятнадцати лет, бросилась как малое дитя к елке, и что же? Вместо блестящего новенького велика там лежал блестящий новенький конверт. Паку, скрестив ноги, сидела на полу (это случилось во время ее «буддистской» фазы), а отчим номер три (Бен как-то сказал,