Пока я доставал еще один пончик, выяснилось, что девушка выбралась из воды и движется в мою сторону. Пес, которому я разрешил побегать, весело описывал круги вокруг нее. Он нашел себе подругу. Я почувствовал знакомый ком в горле. Неважно, как давно ты занимаешься этим делом, всегда возникает одно и то же напряжение перед тем, как на стол ляжет первая карта. Разумеется, нужно было еще убедиться, что девушка была игроком. Ведь она вполне могла оказаться туристкой, обожавшей удить рыбу и гладить по головке собак.
Она остановилась возле меня. Мешковатые резиновые штаны, державшиеся на подтяжках, не давали представления о ее фигуре, но я все же видел, что это была высокая и довольно худая девица. Не пропорционально сложенная амазонка, а просто сильно растянутый в длину подросток. Все в ней казалось хрупким, в том числе и кости. У нее было маленькое мальчишеское личико, обрамленное длинными светлыми волосами. Глаза у нее были голубые, и смотрела она прямо, словно никогда не слыхала о том, как надо трепетать ресницами и изображать девичью застенчивость.
– Это ваша собака? – спросила она меня. – Какая она красивая!
Контакт должен был сказать нечто совсем другое, и к тому же эти слова не совсем соответствовали действительности. В конце концов, Лабрадор вовсе не так прекрасен, как афганская борзая или ирландский сеттер.
– Хороший пес, – сказал я. – Не желаете ли кофе и пончик?
– Нет, спасибо. А впрочем, да, если это нетрудно... – Она получила и то, и другое, сделала глоток, откусила кусок и спросила: – Ну, как вам ловилось?
– Никак, – покачал я головой. – Однажды показалась большая рыбина, но мне не удалось ее заинтересовать. Правда, я не большой знаток вкусов вашей здешней рыбы.
– А чем вы пользуетесь?
Я продемонстрировал ей мою блесну, которая не произвела на нее особого впечатления.
– Бывает, что и на нее клюет, но вообще-то я ловлю по-другому. – Она показала мне свою снасть. – Один крючок, наживка – кузнечик. Ну, конечно, нужно еще и хорошее грузило, иначе не забросишь. Вот смотрите.
– А где вы берете кузнечиков? – спросил я, вовсю пытаясь изображать заинтересованность, хотя мне решительно не было никакого дела ни до кузнечиков, ни до форели. Меня послали сюда вовсе не для того, чтобы сражаться с форелью, да и разговор пошел не в том направлении. Если она была тем самым контактом, то должна была произнести определенные слова определенным способом, но их-то я как раз и не услышал. Она была совсем рядом, но в нашей работе это не имеет никакого значения. Нужен пароль.
– Кузнечики? – переспросила она. – Ну, их можно наловить и днем на лугу. Но я обычно снимаю их с листьев, когда стемнеет. А как его зовут?
Она тоже не очень-то думала о рыбалке. Куда больше интересовал ее мой пес.
– Хэнк.
– Нет, я имею в виду настоящее имя. А! Официально он Принц Эвонский Ганнибал Холгейтский. Если вас интересует его родословная, то его папаша был чемпионом породы Эвонский Принц Руфус, а мамаша Черная Донна Холгейтская... А что?
На ее мальчишеском лице появилось забавное выражение. – Он не похож на Эвонских собак. Я видела их фотографии. Они сложены, как борзые. – Она быстро усмехнулась и поправилась: – Нет, я вовсе не критикую. Я сама больше люблю таких вот крепышей, в конце концов, если вам нужна собака для поиска дичи, она и должна выглядеть как собака, а не беговая лошадь. – Она помолчала, а потом спросила: – Но у вас есть на него все бумаги?
– Ну конечно, – отозвался я, не понимая, к чему она клонит. На всякий случай я усмехнулся. – Но он не продается.
– Нет, я не думала его покупать. Просто у меня есть дама, и у нее сейчас течка. Ну, кобель, с которым я собиралась ее случить... В общем, ничего не вышло. Не могла бы я взглянуть на его бумаги?
Планируя операцию, мы разобрали разные варианты, но любовная жизнь Лабрадора как-то ускользнула от нашего внимания.
– Ну, во-первых, он еще слишком юн, – промямлил я, – а во-вторых, я приехал сюда на несколько дней.
Она отозвалась очаровательной, без какой-либо застенчивости улыбкой.
– Ну, ведь на это не уйдет много времени... И к тому же рано или поздно ему придется узнать, что такое взрослая жизнь. – Она посмотрела на пса, который успел снова вымокнуть, еще раз забежав в реку, а теперь блаженно катался в грязи. Сейчас он лежал на спине, и было очевидно, что это мальчик, а не девочка. Блондинка рассмеялась. – У него, по-моему, есть все необходимое... Пора ему учиться пользоваться этим...
Очень симпатичная молодая особа, подумал я, но все-таки если она не была той, с кем я должен был встретиться, то я просто зря трачу время. Более того, она скорее является помехой для моего настоящего контакта, а потому надо поскорее избавиться от ее общества.
– Я, право, не уверен, – начал было я, но блондинка перебила меня:
– Прошу вас... Мне очень хочется, чтобы у Моди появилось хорошее потомство, пока она не стала старушкой. Она у меня очень славная... – Она откашлялась и спросила: – А в каком отеле вы остановились? Или вы живете в этом домике?
– Нет, мне быстро надоедает походная жизнь. Я снял номер в мотеле.
– Прошу вас. Я готова заплатить разумную сумму. Ваш пес просто прелесть. Это то, что мне надо. Щенки получатся очаровательные. Давайте встретимся в двенадцать. Я угощу вас ланчем, мы все обсудим, потом я покажу вам Моди. Сейчас она сидит у меня взаперти. У нее хорошая родословная. Вам Моди понравится.
Десять минут спустя я ехал в "шевроле", дав обещание девице посодействовать свиданию наших собак. Мое время истекло, и я не услышал того пароля, который требовался для контакта. Либо блондинка не имела к операции никакого отношения, либо из каких-то соображений тянула время. Возможно, что-то вызывало у нее подозрения. Что ж, если она действительно разбиралась в собаках, у нее были основания для таких подозрений.
Глава 3
Я сразу сказал Маку, что мистер Смит – идиот, коль скоро заставил меня выкрасить волосы так, чтобы они походили на шевелюру покойника, но дал мне пса, который хоть и был той же масти и породы, что скончавшаяся собака Нистрома, но на этом сходство заканчивалось.
Мак вызвал меня в свой офис в Сан-Франциско, где временно расположился, чтобы знать, как идут дела. Это было в конце третьего дня тренировки, призванной заставить меня выглядеть, думать и действовать, как положено покойному Гранту Нистрому.