После того, как она нарушила всю мою конспирацию, это уже не имело большого значения. Но я все же сказал:
– Мне это кажется не совсем разумным. Хотя и, безусловно, приятным. Ее улыбка увяла.
– Немедленно прекратите со мной так разговаривать, друг мой! Я занимаюсь этой работой не со вчерашнего дня. И если я назначаю деловое свидание мужчине в полночь – можете быть уверенным, что мы будем обсуждать исключительно дела. Кроме того, я обручена и собираюсь выйти замуж, как только завершится мой срок пребывания здесь. Пожалуйста, уясните себе: только то, что мне не нравится, когда мужчина вроде вас бросает меня одну на улице, вовсе не означает, что я готова лечь с ним в постель!
– Вас понял, – сказал я. – Извините! Она сказала сухо:
– Вероятно, вы пойдете с ней ужинать, если у вас получится ее пригласить, не так ли? Вам предстоит обсудить с ней массу технических деталей, но, пожалуйста, постарайтесь в разговоре не касаться будуарных тем. Я вижу, вы возомнили себя этаким скороходом – может быть, так и следует действовать. Но учтите: у вас будет потом много свободного времени, если все сложится удачно, и я не собираюсь всю ночь напролет дожидаться вашего доклада. Как только вы от нее отделаетесь после ужина, пойдите прогуляться. Это здесь ни у кого не вызовет удивления. В этой стране люди много гуляют. Вы нигде больше не встретите столь энергичных людей. Когда выйдете из отеля, пересеките улицу, подойдите к набережной и поверните влево. Идите вдоль воды. Чуть дальше на берегу есть небольшой парк. Войдите в парк и через пятьдесят ярдов увидите телефонную будку. Вы уже видели здешние телефоны-автоматы? На столбиках со стеклянным белым шаром наверху и с освещенными надписями с четырех сторон. Очень красиво – особенно ночью. Вы сразу заметите.
– Постараюсь.
– Когда зайдете под стеклянный купол, сделайте вид, что набираете номер: снимите трубку и ждите. Я буду рядом. Я подойду к вам, как только пойму, что за вами нет слежки, – она улыбнулась. – Простите, если я была с вами немного груба. Думаю, мы поладим.
Она вышла из номера, сдержанно и изящно колыхая узкими бедрами под твидовой юбкой, а я, глядя ей вслед, поймал себя на мысли, что вовсе в этом не уверен. Мне никогда еще не удавалось поладить с женщиной, у которой была бы такая невзрачная попка.
Глава 4
Я постучал в дверь триста одиннадцатого номера, и мне открыла высокая стройная смуглая девушка в обтягивающих черных брюках. На ней был свободный черный свитер крупной вязки, в руках она держала длинный мундштук. Невзирая на свой битнический наряд, а возможно, и благодаря ему, она выглядела слишком молодо для вдовы, с которой я недавно говорил по телефону.
– Я Мэттью Хелм. Миссис Тейлор остановилась в этом номере?
– Я Лу Тейлор, – ответила она уже знакомым мне глубоким, чуть хрипловатым голосом и протянула руку. – Рада с вами познакомиться, мистер Хелм.
Я всегда немного смущаюсь, когда женщина по-мужски дает мне пятерню, и, наверное, это смущение было написано на моем лице, потому что девушка хрипло рассмеялась и сказала:
– Вы привыкнете к этому, пробыв здесь неделю. Эти чертовы шведы обожают рукопожатия – и мужчины, и женщины... Ну, что вы стоите, проходите? Как прошло ваше морское путешествие?
– Замечательно. Местами был густой туман.
– Можете считать, что вам повезло, – сказала она. – На Атлантике в это время года часто штормит и льет дождь.
Она закрыла за мной дверь. Я последовал за ней в гостиную. Ее номер был расположен не совсем так, как мой, но все равно между ними было явное сходство. На подлокотнике единственного большого кресла у окна сидел мужчина. Он встал и шагнул мне навстречу.
Он был высокий, широкоплечий, немного моложе меня, с приятным мальчишеским лицом и густыми вьющимися каштановыми волосами – коротко стриженными и прилизанными к черепу так, словно он их стеснялся. На нем были фланелевый пиджак и брюки – в таких ходят выпускники престижных американских университетов, – белая рубашка с пристегнутыми уголками воротничка и галстук. Галстук он повязывал себе сам. Отец сказал мне как-то, что в его время мужчина, который повязывает себе галстук сам, в большей степени заслуживал называться джентльменом, чем тот, который предпочитал галстуки на резинке. Но что отличает джентльмена в наше время, мой старик не удосужился мне разъяснить. Для него это отличие и так было очевидным.
Мужчина, оказавшийся передо мной – неважно, джентльмен или нет, – был из тех ребят, которые заставляют вас инстинктивно задуматься, сумеете ли вы совладать с ними голыми руками или придется вытаскивать кастет. Не хочу сказать, что он сразу же мне не понравился. Просто от него исходила та агрессивная энергия силы, от которой другим мужчинам и приходят на ум такие мысли. Самое занятное, что где-то мы уже встречались. Хотя я не смог сразу вспомнить где, я понял это по тому взгляду удивленного узнавания, которое на мгновение вспыхнуло в его желтоватых глазах.
– Мистер Хелм, – сказала девушка с мундштуком. – Познакомьтесь с мистером Веллингтоном. Джим, это Мэтт Хелм.
Мы пожали друг другу руки. Его рукопожатие на удивление оказалось почти вялым – таким бывает рукопожатие человека, знающего силу своих ладоней и потому не щеголяющего ею. Один – ноль в его пользу: такая сдержанность выгодно дополняла его мужественную внешность.
– Лу сказала, что вы фотограф.
– Верно.
– Когда-то я и сам фотографировал – очень увлекался! В нашем фотоклубе в Балтиморе я завоевал кучу призов. Но, конечно, все это не идет ни в какое сравнение с работой профессионала вроде вас... Ну, а теперь я вас оставлю, поговорите о делах. Пока, Лу!
Он отпустил мою руку и направился к двери – вот тут-то я его и вспомнил. Это было во время войны, ночью. Ко мне на летное поле привели могучего паренька и сказали, что раз я отправляюсь на задание в одиночку и в самолете полно свободного места, то если я не возражаю, они бы хотели сэкономить время и горючее и не гонять самолет туда-обратно лишний раз. Он не был одним из наших – из Управления стратегических операций или из других подразделений – и мне вовсе не улыбалось, чтобы какой-то чужак знал район моей выброски, но что я мог сделать?
Никто не удосужился нас представить друг другу. Впрочем, там мы все были безымянные – мы были только грузом, который надо доставить