Мои пальцы крепче сжали руль.
– Я не знаю, что было сначала – передача ранчо или ловушка. Может быть, они прибыли на ранчо по другим причинам. Возможно, им была нужна Лорна, а когда я позвонил, они просто решили заполучить меня в виде премии. А что касается моей важности, то определенный джентльмен в Вашингтоне посчитал меня достаточно важным, чтобы послать тебя ко мне с паролями и секретными списками, помнишь? И кое-кто считает меня достаточно важным, чтобы в меня стрелять. Да и за кормой у меня пара очень настойчивых теней. И до тех пор, пока я не выясню, почему все это происходит, я собираюсь быть самой параноидальной личностью, какую ты когда-нибудь встречала, и буду видеть убийц и заговорщиков за каждым кустом в Аризоне. Ага!
– В чем дело?
Я имею хорошую привычку контролировать дорогу позади себя при помощи зеркала.
– Такое впечатление, что наши друзья сзади посчитали, что я заехал достаточно далеко не в том направлении. Похоже, они поняли, что я не собираюсь воспользоваться возможностью присутствовать на их пикнике на ранчо в качестве почетного гостя, и теперь в отношении меня, такого необщительного, необходимо предпринять какие-то решительные меры. И они именно те ребята, кто это сделает. По крайней мере, создается впечатление, что они так про себя думают.
Мы достаточно далеко отъехали от города, а в этой части страны следы цивилизации пропадают довольно быстро. Я с одобрением окинул взглядом бесконечную пустынную местность, усеянную зловещего вида черными камнями и причудливой формы кактусами.
– Ну разве не прелестный кусок недвижимости для людей в нашем положении!
– Что вы хотите этим сказать? Здесь так уныло и пусто, что это меня пугает. Здесь же абсолютно ничего нет.
– Я именно это и имею в виду, куколка. Сейчас держись покрепче. Вот и они. Давай посмотрим, что им надо.
Дорога, по которой мы ехали, была грязная, но довольно широкая, как и все дороги в этих местах, где, чтобы пробить путь, нужен только бульдозер или грейдер. Когда один-два раза в году идет дождь и все смывает, то просто вызывают парня на бульдозере, и он снова делает дорогу. Маленькая белая машина в зеркале быстро вырастала в размерах. Ширины дороги хватало, чтобы оставить для нее место. Я это и сделал.
– Стань на колени лицом назад, Борден, и наблюдай за ними. Посмотрим, что они собираются делать. Но если увидишь пистолет, направленный на нас, то ныряй вниз.
Эти парни вели себя как дети. Я хочу сказать, что моя упряжка общим весом по меньшей мере в три тонны шла по примитивной дороге на хорошей скорости. Они расположили свою малолитражку прямо позади этой несущейся массы металла и фибергласа, как будто были совершенно лишены здравого смысла.
– У человека на правом сиденье пистолет!
– Ну держись, вперед!
Я до упора утопил педаль газа. Огромный движок универсала объемом 454 кубических дюйма переключился на вторую передачу и вяло, как сонный слон, начал набирать обороты. Он не мог резко ускоряться, но у него был приличный запас мощности, и надо было только подождать. Через минуту-другую наши скорости сравнялись, и маленькая машинка как бы зависла на уровне крюка моего прицепа.
В зеркале виднелось напряженное лицо водителя. Я знал, что он делает все возможное, стараясь продавить педаль сквозь пол и с ужасом начиная сознавать, что увлечение телевизионными боевиками сыграло с ним злую шутку. По ТВ ребята с пистолетами запросто догоняли ребят без пистолетов и, поравнявшись, начинали стрелять. Если они попадали, другая машина послушно сворачивала с дороги в безопасном направлении. Но какая-то интуиция – или обычный здравый смысл – говорила водителю сзади, что здесь так не получится. Прежде всего, он не сможет поравняться. А если пуля и попадет в меня, он чувствовал, что я готов использовать последнюю секунду сознания и последнюю унцию силы, чтобы свалить эту огромную упряжку прямо ему на голову.
Человек, который сидел рядом, поднял пистолет, но не выстрелил. По крайней мере, у него хоть на это хватило ума. В руках, насколько я мог рассмотреть в зеркало, он держал обычный пистолет 38-го калибра, а характеристики такого патрона не дают основания считать, что его пуля может пройти через металл машины и защитное стекло под тем острым углом, который я старательно поддерживал. Почти бок о бок мы неслись по широкой грязной дороге. Водитель разогнал маленький “форд” до 65, потом до 70 миль в час. И тут либо сдали его нервы, либо не хватило мощности движка. Увидев, что он поотстал, я глянул через плечо, чтобы оценить, каковы его шансы вырваться вперед, если резко ударить по тормозам.
– Мэтт, помедленней, здесь поворот...
– Вижу, – бросил я.
Это было именно то, чего я ждал: приятный плавный поворот вправо с кучей зазубренных острых камней прямо под ним. Я не замедлял скорости до последнего момента и ударил по тормозам одновременно со своим преследователем, так что остался на одном с ним уровне. Думаю, что ни один гонщик в мире не смог бы резко затормозить на такой грязи. Изгиб дороги был прямо перед нами. Я отпустил тормоза и снова нажал на акселератор, аккуратно проходя поворот и занимая всю дорогу. При этом меня занесло влево. Удар пришелся по двери маленького седана.
Я был слишком занят, чтобы смотреть, что с ним случилось. Машина и прицеп неохотно повернули. В последний момент прицеп качнуло в сторону, и его колесо въехало в мелкую придорожную канаву. Я решил, что потерял его, но колесо выскочило, и прицеп снова завилял за нами по дороге, как хвост гигантской собаки.
– Докладывай, – сказал я, постепенно снижая скорость. Ответа я не получил. – Черт возьми, Борден, докладывай, – отрывисто повторил я, все еще слишком занятый, чтобы посмотреть вокруг.
– Вы... вы убили их.
– Подробности, черт побери.
– Они слетели с дороги, ударились о камни и перевернулись. Это ужасно.
– Пламя есть?
– Я... Я не вижу.
– О`кей. Я думаю, мы можем вернуться и посмотреть, если там не слишком много дыма и огня, чтобы привлечь зрителей.
– Но вы убили их! – простонала она. – Вы просто хладнокровно заставили их слететь с дороги!
Я мельком взглянул на нее. Лицо бледное, глаза широко открыты. В них читалось обвинение. Я глубоко вздохнул:
– Кто просил их нападать на меня, размахивая пистолетами, а? Что я должен был делать – сидеть и ждать, пока они застрелят меня? И тебя тоже, коли на то пошло.
– Не пытайтесь оправдаться,