Гостиничный коммутатор соединил меня с нужным номером. Человек, назвавшийся Эрнестом Уоллингом – контора “Симпсон и Уоллинга – поинтересовался моими личными данными и родом занятий. Я назвал ему подлинное имя и фамилию и предложил свою легенду – сбивчивую историю о том, что я хочу найти своих предков. Эту историю мы придумали в вашингтонском кабинете Мака. Когда я закончил свой рассказ, Уоллинг некоторое время молчал, очевидно, переваривая информацию.
– Так, понимаю, – наконец произнес он. – Вам было бы удобно зайти ко мне сегодня в четыре, мистер Хелм? У меня будет время для некоторых предварительных изысканий, и я смогу более определенно ответить, буду ли я вам полезен или нет.
– В четыре. Замечательно. Помявшись, он добавил:
– Так вы говорите, что остановились в “Кларидже”? И что, вы из Америки?
– Именно так.
– А вы не знакомы ли случайно с джентльменом по фамилии Бьюкенен? Пол Бьюкенен? Я рассмеялся.
– Америка большая страна, мистер Уоллинг. Нет, увы, я не знаю никаких Бьюкененов.
– Ну конечно! Он недавно обращался к нам, и я подумал... Буду рад увидеться с вами в четыре, мистер Хелм. Спасибо за звонок.
Я положил трубку и нахмурился.
– Он упомянул Бьюкенена. Это что-то значит, но будь, я проклят, если понимаю – что.
– Ну, на этом этапе игры очень трудно что-либо понять, – резонно заметила Уинни. – О Господи, я запуталась в этих простынях. Помоги мне вылезти.
Она встала с постели и начала стаскивать ночную рубашку через голову, забыв предварительно развязать длинный пояс, а теперь и вовсе не могла этого сделать. Я дернул за один конец, и пояс распустился. Она без смущения выскользнула из своего одеяния, обнаружив ладное тело, покрытое почти ровным загаром – и я заметил, что она больше обращала к солнцу спину и плечи. Кожа там полезла – и явно не так давно. Последующие солнечные ванны – а может быть, сеансы кварцевого облучения – почти восстановили нужный пигментный покров, но не вполне. Когда она обернулась, я внимательно осмотрел ее лицо и увидел характерные следы облупившейся кожи на носу, тщательно замаскированные макияжем.
Такое случается со всеми девчонками, которые стараются получить максимальную порцию солнечных лучей в первый же день пребывания на пляже. Облупившиеся плечи прекрасно соответствовали роли, которую она играла, но у меня возникла смутная догадка, что эти ожоги были получены ею отнюдь не на пляжах Южных морей. Ей там, ясное дело, пришлось несладко. Хотя какое мне дело!
– Ну, вот мы и в игре, – заявил я. – Если телефон Уоллинга прослушивается или его контора напичкана “жучками” – как считают в Вашингтоне, – то кто-то уже проверяет парня по фамилии Хелм, остановившегося в отеле “Кларидж”. Так что теперь остерегайся нацеленного на нас вражеского глаза или уха.
Она скорчила гримаску.
– Можешь не говорить! Надеюсь, ты не из тех мужчин, у которых после занятий сексом возникает острое чувство голода? Прежде чем пойти пообедать, я бы хотела опробовать нашу исполинскую ванну. – Она сняла маленькие часики с запястья и, взглянув на них, положила на комод. – Итак, свидание назначено на четыре? Сейчас еще только двенадцать. У нас полно времени.
– У нас? – переспросил я. Она метнула на меня взгляд, а я добавил: – Мне не кажется, дорогая, что тебе стоит утруждать себя контактами с фирмой “Симпсон и Уоллинг”. Ты не невинный младенец, помнишь? Так что давай в таком духе и будем играть дальше.
Она помолчала и нехотя сказала:
– Пожалуй, ты прав. Ладно, я остаюсь. Мэтт?
– Да?
– Ты не сказал мне, отчего умер Бьюкенен.
( Бубонная чума. Известная также под наименованием “Черная смерть”. Очень милая болезнь, поражающая взрослое население земного шара. Она тихо присвистнула.
– Вот так Макроу! Да он, кажется, и впрямь чокнутый. Мания величия и все такое прочее...
Она выглядела очень мило в костюме Евы, но теперь была моя очередь изображать крутого агента-несмеяну, и я не преминул этим случаем воспользоваться.
– Нас никто не просил подвергать его психоаналитическому исследованию, милая. Нас просили только об одном – убить его.
Глава 4
После обеда, который нам подали в номер, я позвонил в автомагазин на Беркли-стрит и, оставив Уинни в номере подремать, отправился приобрести для нас средство передвижения: ярко-красный “триумф-спитфайер” спортивной модели – последний автомобиль, который секретный агент, посланный на сложное задание, решился бы приобрести. Впрочем, именно в этом и состояла моя задумка.
У него был движок в шестьдесят семь “лошадок”, восьмидесятитрехдюймовая колесная база, предел скорости девяносто с чем-то и окружность поворота двадцать четыре фута – другими словами, стоило вам зазеваться и резко крутануть руль, как эта машина в ту же секунду отправлялась в обратный путь. Потому-то я ее и выбрал.
В стране, где водители заядлые лихачи, а на загородных шоссе отсутствует ограничение скорости, я был не в состоянии приобрести для себя машину, способную оторваться от погони – да и бюджет нашей конторы этого не позволил бы, – но в такой красненькой бомбочке я вполне мог замотать своих преследователей, буде они сядут мне на хвост.
После оформления бумаг меня послали в гараж на окраине, где я мог выбрать себе подходящий экземпляр, и когда я добрался до отеля, робко протащившись по левой стороне улицы, обгоняемый безумными автомобилями, был уже четвертый час. Я вручил своего железного жеребенка швейцару и поднялся в номер. Уинни сидела на кровати, обложившись подушками, и читала лондонские газеты, доставленные нам администрацией отеля.
– Задание выполнено? – спросила она.
– Машина стоит у дверей, – ответил я. – Но только я буду учиться новым правилам вождения не в этом городе! Лучше бы этим заняться в спокойной сельской местности. Ну и движение!
Она рассмеялась. На ней было свободное белое платье без рукавов, которое, похоже, смастерили из старой простыни – одним взмахом ножниц и одним швом. Должен заметить, что предпочитаю женщин с четко выраженной линией талии, но в этом нелепом балахоне она и впрямь выглядела юным и невинным созданием. Глядя на нее, нельзя было подумать, что ей уже хорошо за двадцать –