– Кто говорит?
– Существует юридическое определение: сообщники. Воспоследовала минута молчания. Затем Гейл Хэндрикс возопила:
– Вы на что намекаете, любезный?
– Любезная, – ответил Мак ехиднейшим тоном, – посмотрите на голые факты! Сестра ваша, к сожалению, мертва и показаний давать не в силах. Но уверяю: Мэри-Джейн была слугою двух господ. А именно: делая вид, будто по-прежнему работает на Соединенные Штаты, с потрохами продавала их Советскому Союзу. Вторично поддавшись обаянию господина Гунтера либо уступив иному воздействию – не играет роли. Она помогала Ковбою, и помогала добровольно.
– Откуда вы знаете?
Мак являл беспримерное" стоическое терпение.
– Сара прилежно высылала отчеты. Существуют особые значки, пометки – не станем вдаваться в подробности, – которые делаются честным агентом, составляющим ложный доклад под пыткой. Или опасающимся, что записка угодит к неприятелю, а потому шлющим заведомо никчемные сведения. В отчетах вашей сестры ничего подобного не наблюдалось. Миссис Хэндрикс, простите за резкое слово, но Мэри-Джейн переметнулась. Это установлено с неопровержимостью.
– Так за что же тогда ее убили?! Мак пожал плечами.
– Общая участь двойных агентов. Гуляют по лезвию бритвы, а в голове носят чересчур много прелюбопытнейших данных. Вот и выводятся в расход...
Он сделал паузу.
– Вернемся к вашей собственной роли в нынешней трагедии. Вы, миссис Хэндрикс, прибыли в "Чихуахуа" вместе с Гунтером. Прибыли в так называемое "время икс". Причем сами признаете: инициатива принадлежала не Гунтеру, но вам.
Гейл заколебалась:
– Ну и ну... Вообще-то Сэм предупредил, что выступление начнется в половине одиннадцатого.
– Вот-вот, – сухо подтвердил Мак. – Получается, господин Гунтер все же имел некоторое право голоса? Не шел за вами, как телок на веревочке?
– Не смейте говорить в таком тоне, – зашипела Гейл: – Нечего прокурора изображать.
Мак опять пожал плечами:
– Очень боюсь, к общению с прокурорами придется привыкать, миссис Хэндрикс. В ближайшем будущем вы сведете с ними весьма близкое и продолжительное знакомство.
Потрясенная Гейл вскочила на ноги.
– Да я же!.. В чем я виновата? Вы не имеете права!
– Мое право, – ухмыльнулся Мак, – равно как и право мистера Хелма, здесь ни при чем. Тут, голубушка, вступает в силу право общегосударственное. Законом называемое.
Гейл опешила.
– Докажите свою невиновность. Когда в Сару метнули кинжал, вы опрометью кинулись на сцену и первым делом отобрали пленку со сведениями, составляющими военную тайну. Когда же правительственный агент вежливо попросил вас, подданную США, исполнить гражданский долг и вручить ему капсулу, вы отказались повиноваться и вынудили мистера Хелма к угрозам и насильственным действиям. Возможно, и не совсем законным, однако сомневаюсь, что Эрику поставят в особую вину излишнее усердие при подобных обстоятельствах...
– А вы бы поверили этому олуху? – взвыла Гейл. – Ни значка, ни удостоверения, ничего, кроме рожи разбойничьей!
– Миссис Хэндрикс, магнитофонная пленка в соседней комнате свидетельствует: мистер Хелм сделал все мыслимое и немыслимое, дабы уговорить вас по-хорошему. Просил. Умолял. На Библии клялся... Весьма сожалею, но можете считать себя под арестом.
Гейл охнула. Я постарался не глядеть в сторону Мака. Подозреваю, что мы, наравне с любым гражданином Соединенных Штатов, имеем право арестовывать преступника независимо от полиции. Это, кстати, "гражданским арестом" и называют. Но допускается он лишь в исключительных, чрезвычайных обстоятельствах. Каковые отсутствовали.
Зачем-то Мак запугивал пойманную красавицу. А правила говорят недвусмысленно: едва лишь хороший следователь становится злобным, как злобный обязан превратиться в хорошего. Заботливого и сострадающего.
Я сказал:
– Сэр, извините, ради Бога, но ведь и впрямь... Недовольный Мак обернулся:
– В чем дело, Эрик?
– Возможно, что миссис Хэндрикс действительно пала жертвой... собственной наивности.
– Все возможно, только давай глядеть на вещи трезво. Наш агент переметнулся – и был, между прочим, сестрицей миссис Хэндрикс. Агент погиб, да только нам ведь не легче от этого. Предстаем в невыгодном свете, понимаешь? А мне еще докладывать о гибели другого агента – честного и храброго. И о пленке, запечатлевшей строжайшие государственные секреты. Вашингтонские волки взвоют и возжаждут крови! Так пускай себе грызут миссис Хэндрикс, а мы примемся без помех разыскивать Ковбоя. Даме честно дали возможность помочь нам в беде. Не пожелала... Виновна ли, безвинна ли – пускай расхлебывает кашу.
– Но, сэр, это поистине ужасно... Гейл нетерпеливо замахала рукой:
– Прекратите молоть собачью чушь! Надувать меня взялись? На пару? Не получится! Вы оба... Оба... Омерзительны!
Она с вызовом уставилась на Мака:
– Если ваш микрофон действительно работает, сами с прокурором познакомитесь! Шантажисты поганые! Очень любопытная концовка у этой пеночки!
Мак лишь улыбнулся в ответ:
– Дражайшая, уведомляю: любопытных концовок не будет. Разве что у техника достало глупости по-прежнему крутить катушки... Но магнитные записи очень просто вытираются. Или подвергаются редактированию...
– Понимаю! – прошипела Гейл, стискивая кулаки. Лицо ее было белее мела. – Стряпаете ложное обвинение? Да?
– Дражайшая... – начал Мак.
– Если вы еще раз посмеете назвать меня "дражайшей"... Я... Я закричу!
– Я лешь хотел заметить, – возразил Мак, – что вместо двух слов можно употребить и одно.
– Каких слов?
– "Ложное обвинение"... Фи, это пахнет канцелярским клеем. Я сказал бы выразительнее: поклеп! Но точнее – навет!
Я осклабился.
– А ты чему смеешься, горилла стоеросовая? – закричала Гейл.
В сущности, я не смеялся. Только скалился. А потому и ответом ее не удостоил.
– Мы просто исполняем свой долг, – напыщенно произнес Мак, – доводя до сведения соответствующих инстанций материалы, касающиеся национальной безопасности. Я пошлю сообщение достоверно и доподлинно точное, без малейших домыслов. Поверьте. Просто уберу пару-тройку малозначащих фактов, но это ведь не составляет поклепа?
Настал черед осклабиться Маку.
Гейл провела кончиком языка по верхней губе.
– Хоть сами понимаете, насколько это глупо и смешно? Вам же и на грош не поверят...
– Разве?
Мак разжал пальцы и повертел перед физиономией женщины металлическим цилиндриком.
– Гораздо менее впечатляющие доказательства привели чету Розенбергов на электрический стул. Не желаете ли полюбоваться на фотоснимки? Те, которые вы носили у самого сердца и упорно отказывались отдать? Гейл колебалась, продолжая облизывать губы.
– Да...
Мак изучающе уставился на нее. Затем раскрыл цилиндрик и, не оборачиваясь, молвил:
– Эрик, у тебя всегда имелся карманный увеличитель. Будь любезен...
Я достал коробку. Мак бегло изучил микропленку сам, передал увеличитель женщине. Та сощурилась, принялась нервно и беспомощно вертеть окуляр.
– Приложите к правому глазу, – посоветовал я, – и спокойно приведите изображение в резкость. Лучше стоять лицом к источнику света.
Гейл буркнула нечто нелестное, однако послушалась. Я точно определил мгновение, когда снимок сделался различим и ясен. Ибо миссис Хэндрикс внезапно вздрогнула всем телом.
– Но это же...
– Вне всякого сомнения, – сказал Мак, – вы читали в газетах о предстоящих ядерных испытаниях. Им присвоено странное название: операция "Крот". Подземный атомный взрыв... Горы Манганита. На севере Новой Мексики. Эта затея чрезвычайно занимает