Выражение сочувствия на ее лице быстро сменилось полным безразличием. Легким умелым движением она проворно распрямила пальцы моей ступни от основания до кончиков. Ощущение было такое, словно в кожу, мышцы, сухожилия и кости втирали теплое масло. Нет, скорее, словно в кровяное русло, ко мне попало маленькое солнце, горячей волной разносящее лучистое тепло до самых кончиков пальцев. Боль не просто исчезла. Ее заменило состояние блаженства, пронизывающее всю ступню. Порванные связки распрямились и срослись, кровь и лимфа, заполнившие поврежденную ткань, постепенно исчезли. Мои пальцы вновь приобрели нормальный вид и цвет.
Нефар применила простое перенесение энергии, естественное излечение. Я бы сделал для нее то же самое. И все же у меня перехватило дыхание.
– Повреждено еще что-нибудь? – спросила она.
Я покачал головой, медленно сгибая пальцы. Сейчас, когда она убрала руки, вновь появилась небольшая болезненность, что вполне естественно, но функции полностью восстановились.
– Думаю, остальное в порядке, – сознался я с недовольным видом.
Потом сердито посмотрел на нее.
– Почему ты сказала, что не видела меня? Я здесь один! Над чем ты смеялась?
Она мягко опустилась на колени, и в ее темных глазах промелькнули еле заметные смешинки.
– Нет, нет, – сказала она.
– Нет – что? – нетерпеливо спросил я.
– Ты здесь не один.
От дуновения ветра ей на лицо упала темная прядь. Она отвела волосы пальцем, а потом указала им на небо и подняла глаза. Они заблестели в солнечных лучах, лицо расплылось в блаженной улыбке.
Нахмурившись, я посмотрел туда, куда она указывала, и у меня перехватило дух. На фоне слепящего, почти белого неба четким силуэтом вырисовывался большой сокол. Только не простой показалась мне эта хищная птица.
Я выдохнул, произнеся лишь одно имя:
– Акан.
– Я смеялась не над тобой, – тихо сказала она, поднимаясь на ноги рядом со мной. – Я радовалась: это так красиво!
Птица неслась вихрем, парила, скользила в воздушном потоке; лениво поворачивалась к солнцу, быстро набирала высоту, превращаясь через несколько мгновений в темное пятнышко на широком пространстве небес. А потом сокол устремился к нам в натиске мощных крыльев и нырнул к земле. Он подлетел так близко, что затмил нас крыльями, и у меня расширились зрачки. Я слышал, как трепещут от ветра его крылья, и почти успел сосчитать перья у него на животе. Я ненавидел его и завидовал ему горькой завистью, от которой самому становилось стыдно.
Акан. Тихий, прилежный мальчик, которого большинство соучеников недолюбливали за то, что он был замкнутым и выполнял – причем часто лучше всех – почти каждое задание с первой попытки. Только он, помимо Нефар, мог затмить мои достижения. И теперь он проделал это в буквальном смысле слова! Он оказался там, куда я страстно стремился, – в небе. Жестокая насмешка над моими жалкими попытками!
Я больше не мог на это смотреть. Я заболевал от зависти. Накал моих эмоций исключал возможность продолжения сегодня занятий магией. Судорожно вздохнув, я оторвал взгляд от завораживающей грации парящего в небе существа и собрался вскочить на ноги и убежать.
Меня остановил ее голос.
– Знаешь, он читает «Черную магию».
Я уставился на нее.
– Невероятно. Даже Мастера…
Она пожала плечами.
– Мастера об этом не знают. – Она неохотно отвела от неба глаза, мгновенно потерявшие серебристый блеск, и остановила взгляд на мне.– Однажды ночью я пошла за ним в верхнюю библиотеку. Она не запирается. Любой может войти и читать что угодно.
– Сомневаюсь, что все так просто.
Но, хотя голос мой прозвучал нагловато, я был заинтригован.
– Наверное, – согласилась она. – Думаю, фокус в том, чтобы понять прочитанное.
– Думаешь, он понимает? Она снова пожала плечами.
– Это не важно.
Я с ней согласился. Действительно, не все ли равно, знает кто-нибудь о его тайных походах или нет, в состоянии он понять прочитанное или его знания не хватает, – сам факт тайных занятий Акана превратил его в совершенно иного человека, не того, которого я прежде знал. И странно, я никак не мог решить, на чем основана моя новая оценка – на уважении или жалости.
Я вновь посмотрел на Нефар, на этот раз немного смущенно и довольно неуклюже показал на небо, не в силах заставить себя повернуть голову и посмотреть, там ли еще птица.
– Ты когда-нибудь…
Она вздохнула.
– Нет. Все, что мне удается, – это простые растительные организмы.
Нелепо, но я был доволен. По крайней мере, в этом меня не затмили.
– Но Мастер говорит: раз уж ты проявил способность управлять основными идеями, мостик к животной жизни – лишь дело перестройки. И большинство форм птиц и зверей…
– Просто воображаемы, – механически-рассеянно закончил я и снова нехотя поднял глаза к небу. Теперь сокол летел вдалеке, у берега реки, расправив крылья и паря в воздушном потоке.
– Он разве еще не устал?
– Не так уж он долго летает. И потом…– Она усмехнулась.– Кто может сказать, что значит для птицы усталость?
Я резко поднялся.
– Отойди, – сказал я.
Она не торопясь сделала шаг в сторону, настороженно разглядывая меня. Впрочем, в глазах ее появились искорки веселья.
– Ты ведь не собираешься сейчас заняться превращением? Это против всяких правил.
Ну да, продвинутыми видами магии следовало заниматься в полном одиночестве. Вот почему я ушел на край пустыни. Боль в пальцах ноги – напоминание о нарушении этого правила – все еще пульсировала, и я пытался найти равновесие, растягивая мышцы.
– Тогда уходи, – в раздражении ответил я. – Или оставайся. Мне безразлично.
– Ты думаешь, получится?
Ах, это тщеславие. Даже такому юному магу, как я, следовало остерегаться его соблазнов.
– Разумеется, получится. Я бы это уже сделал, если бы ты не помешала.
Мне показалось, она посмотрела на меня по-новому, с уважением.
– Тогда, пожалуй, я останусь.
Слишком поздно до меня дошло, что привидевшееся на ее лице восхищение на самом деле не более чем насмешка. Я даже пожалел, что сделал подобное заявление.
Мне вспомнились обрывки услышанных историй, рассказанных шепотом поздно ночью, – настолько страшных, что их наверняка специально придумали. Один молодой маг, пытавшийся превратиться в змею, потерял кожу и изжарился до смерти на безжалостном солнце. Другой умер ужасной медленной смертью, потому что его легкие самореконструировались вне тела. И еще один в муках провел остаток дней, на четверть превратившись в кошку. Не иначе как просто россказни. Но все же дело было серьезным – из тех, что не стоит затевать без подготовки или напоказ. Неужели я позволил втянуть себя в подобную ситуацию?..
Тем не менее я расставил ноги пошире, повернул руки ладонями вверх,