– Предположим. – Эдуард не удивился. В макросети, если ты не официальный представитель компании, имеешь право выглядеть как заблагорассудится.
– Ты скучаешь на гладиаторских боях. Я тоже. Надо встретиться вживую и обсудить вопрос чрезвычайно важный для твоей компании. Макросети доверия нет. Ты же помнишь, что случилось с Бетой.
Мутно-бесцветное нечто на миг стабилизировалось, приняв человеческие очертания, и снова расплылось. Во все стороны брызнули золотые искры.
– Мне нужен союзник, а не мишень для хакеров, – закончило оно.
– Заинтриговал, – сдался Смолин. – Давай попробуем встретиться. Где?
– Второй этаж, балкон.
Глава «Приюта пилигрима» чуть заметно кивнул и отключился. Все лучше, чем просиживать битый час, глазея, как перекачанные смертники разделывают друг друга под свист и улюлюканье публики.
Эдуард открыл глаза и огляделся. Справа уже сидели отец и брат.
– Куда? – Смолин-старший знал отношение сына к подобным мероприятиям и злился, что младший растет неженкой.
– По поводу сделки. Срочно. Через две минуты вернусь. – Эдуард постарался как можно скорее пройти мимо семьи.
– Придержать начало? – На бледном лице с аккуратно подстриженной бородкой читалось недовольство.
Только не это.
– Не стоит.
Стараясь не оттоптать никому ноги, молодой человек лавировал меж креслами, а вдогонку летел радостный марш, под который ведущая звонким голосом выкрики вала:
– Сегодня в битве сойдутся титаны! Те, за кого вы болели! Те, кто когтями и зубами вгрызался в победу, не щадя соперников!
Охранники у двери с учтивым поклоном пропустили сына хозяина.
Вход в ВИП-ложу напоминал ледяной дворец. Прозрачные колонны украшала изящная резьба. Свет с хрустальных люстр рассыпался и дробился в бледно-голубых и зеленых статуях, в молочно-белом с серо-зелеными прожилками мраморе стен, мозаике пола. Находясь внутри, трудно поверить, что эта красота спрятана в заброшенном цехе вагонного завода на самой границе с Вавилоном.
Молодой человек обошел почти весь ярус, пока нашел неработающее сейчас кафе. Оттуда был выход на единственный в здании балкон. Ветер трепал белые шторы, за которыми расцветал желтый цветок света. Из-за приоткрытой наружу двери в помещение вползал ощутимый холод.
На всякий случай расстегнув кобуру на поясе, Эдуард положил руку на оружие и вышел на балкон.
С реки несло сыростью и прелой листвой, кричали ночные птицы, вдали кто-то нетрезво пел. А за единственным столом, собрав рой мошкары вокруг старинного фонаря, сидела женщина, закутанная в темно-зеленое. Зеленая бархатная полумаска закрывала лоб, глаза и верх щек, вокруг крупных колец-серег кружили черные завитки длинных волос. Возраст не определить, но незнакомка вряд ли намного старше самого Эдуарда. Надвинутый капюшон не позволял разглядеть глаза. Руки тонули в широких рукавах. Кисти были скрыты зелеными перчатками с обрезанными пальцами. На правой руке сверкало серебряное с чернением кольцо. Несколько кривобоких многоугольников накладывались один на другой, в центре сиял искусной огранкой треугольный золотистый камень, который тонким поясом пересекала дорожка алых гранатов. Незнакомка специально поднесла руку почти вплотную к фонарю, дав налюбоваться украшением.
– По нему ты опознаешь меня при следующей встрече, – поймав взгляд Эдуарда, произнесла женщина.
Она проигнорировала удивление на его лице и жестом предложила присесть напротив. Уголки губ растянулись в фальшивой улыбке, но лицо осталось бесстрастным.
В фонаре горел живой огонь, и женщина склонилась к нему поближе, точно желая впитать тепло. Эдуард сам успел продрогнуть от осенней сырости, но вида не подал.
– Я знаю, что ты ищешь за границей Вавилона. Знаю, за что к мальчику Мишелю из далекой Европы приставлен частный детектив. И отчего еще один детектив пасет юношу из нашего города. Какое-то время этих детей звали Роберт Ноэль и Ланс Шамин, так? Дороги назад нет, мой друг, ты впутался.
Снова ненатуральная улыбка. Глядя на нее, Эдуард вдруг подумал, что все страхи его жизни материализовались и встали за левым плечом. Смолин зябко поежился.
– Ты хорошо поупражнялась в слежке. Нанять тебя, что ли? – Он следил за ее реакцией. Незнакомка картонной куклой сидела напротив и грелась у фонаря. Не она ли следила за ним последнюю неделю? Очень может быть.
Что он тут делает? Лучше наблюдать за кровавыми отцовскими игрищами. Виктор Смолин лично проверял остроту кинжалов, шпаг и мечей. Цивилизованная публика, засидевшаяся в офисах, жаждала крови. И даже начальник полиции, который, по идее, должен был сто раз закрыть арену и закинуть семейку Смолиных пожизненно в дальний-предальний тюремный каземат, с энтузиазмом делал ставки.
– Что тебе надо? – нарочито грубо осведомился он.
– Для начала доступ к записям Беты, – неторопливо начала она. – Ты отыскал архив, не отрицай.
«Не по душу отца или брата пришла. Подумаешь, скелет из шкафа Венедикта Горбунова». Эта мысль не принесла облегчения.
– Доступ к центрам миграции, – продолжила она.
– А иначе? – нервно усмехнулся он.
– Что «иначе»? – не поняла собеседница.
– Чем шантажировать будешь?
– Ты сам отдашь все. – Голос прозвучал неожиданно мягко и напевно. – Ты же не желаешь разделить участь Беты? У меня больше прав на его наследство, чем у кого бы то ни было! Без меня ты ТУДА не пробьешься. – Она легко встала и вышла, оставив за собой горьковато-сладкий аромат духов. От него, а может, от чего иного, у молодого человека нестерпимо разболелась голова.
Озадаченный разговором Эдуард возвратился в зал. Как раз закончились бои на кинжалах и шпагах, покрытие сменили, арену обнесли тонкой сеткой. Сейчас внутри, точно два журавля, летали два мастера кунг-фу. Публика скучала в ожидании главных поединков мечников и противостояния бойцов в экзоскелетах.
Как выкинуть из головы разговор с незнакомкой? Незнакомкой ли? Несколькими зрителями левее не сводил глаз с арены очень влиятельный человек, владелец половины игровых площадок в русскоязычной макросети. Озарение пришло столь неожиданно, что Эдуард был готов хоть сейчас бежать разбираться. С ним беседовала дочь того господина! Как ее там звали? Алина! Отец даже рассматривал девицу в качестве выгодной партии для старшего сына, но Мишка тогда как раз встретил Вику и слушать о девице ничего не пожелал. И правильно поступил, теперь эта мерзавка вздумала шантажировать!
Смолин-младший с трудом дождался окончания действа, вышел вслед за семьей. Ехали врозь – каждый на своем автомобиле. Ночь мягко обнимала берега реки, кружила расцвеченные золотом листья. Сегодня по случаю боев вокруг цеха затеплились фонари. Машины отъезжали одна за другой, возбужденный народ переговаривался, шумел. Еще долго не утихомирятся, будут чествовать победителей, пока врачи бинтуют и зашивают раны побежденных. Эдуард сомневался, что все из них доживут до утра.
Бой на настоящем оружии – модная забава сезона. В прошлом году были в фаворе собачьи и петушиные по единки. Что запросят зрители в следующий раз, не предскажет самый именитый астролог. Скучающая публика жаждет зрелищ.
Мигающая звездочка привлекла взгляд Эдуарда.
– Джамал, давай помедленней, – попросил он, подаваясь вперед.
Когда-то рядом был вокзал, но рельсы разобрали, здание в эпоху строительства Вавилона снесли, а мост остался. Мост самоубийц. Сейчас на нем, перебравшись через перила, стояла девичья