Теперь неизбежно наступит ночь с кошмарами о лодке на адской реке и поджидающей твари в паучьем обличье.
В дверь постучали.
Преподобный изумился проворству, с которым перекинул бутыль в левую руку и выхватил револьвер, — так же легко, как перед этим выпростал свой бутон и наяривал, пока тот не дал сок.
Он перекатился на бок и сел на краю постели.
Поставив бутыль на пол, поместил себя и револьвер назад в штаны.
Стук повторился.
— Придержите коней, — сказал Преподобный.
После чего отворил.
С порога на него уставился Дэвид из конюшни.
(4)— Только не говори мне, что цена за мою лошадь выросла еще на шесть монет и с меня еще и скребок, — сказал Преподобный.
Не отвечая, Дэвид принюхался:
— Несет как из винной бочки и как если бы ты драил свою ось.
— Парень твоих лет должен быть в курсе, — сказал Преподобный, несколько пристыженный, что его вычислили.
— Всему есть оправдание. Для женщин я слишком молод.
— Чем могу тебе помочь?
— Я-то думал, проповедники не одобряют хмельное.
— Я в том числе, но все равно пью. В медицинских целях… Итак, я могу что-то сделать или ты просто явился поучать меня умеренности?
— С позволения сказать, Преподобный, сегодня вы не такой бойкий и праведный, как вчера.
Дэвид широко улыбнулся.
— Может, отучить тебя улыбаться?
— Не надо. — Дэвид сделался серьезным.
— Так, ради всего святого, говори, в чем дело. Чего ты хочешь, пока я от скуки не помер?
— Да револьвер, что у вас. Умеете с ним обращаться?
— Обычно попадаю в цель, даже если швыряю им.
— Ага, по виду вы как раз такой. Мне нужен урок стрельбы.
Преподобный взялся за дверь, точно намереваясь закрыть ее.
— Я не даю уроков. Папашу проси.
— Кроме как горбатиться, он другому не учит.
— Закаляет характер, всего хорошего.
— Я заплачу.
— Заплатишь, чтобы я научил тебя стрелять?
Дэвид кивнул.
— С чего бы тебе так приспичило?
— Вроде каждый мужчина должен это уметь.
А папаша твердит, что от меня мало проку. Мол, не дорос я до мужской работы и мужских занятий.
— Ты просто пока не подрос. Ты мальчик.
— Говорит, я как мама — мечтатель.
— Мне отец говорил то же самое.
— Правда?
— Да, помимо всего прочего.
— А можно мне не стоять в коридоре?
— Пожалуй.
Дэвид зашел в номер, и Преподобный, закрыв дверь, сел на кровать. Дэвид остался стоять.
Преподобный снова взял бутыль и глотнул виски. — На пьянчугу вы не похожи, — сказал Дэвид.
— Внешность обманчива, — сказал Преподобный и сделал новый глоток.
— Вы с виду такой — особый. Словно и вправду правая рука Господа — понимаете?
— Нет.
Повисла неловкая тишина.
— Хорошо, дам тебе урок стрельбы, — сказал Преподобный. — Завтра утром. Но деньги мне не нужны. Нужна услуга.
— Все, что хотите. Только скажите.
— Погоди. Нельзя соглашаться, пока тебе не разъяснили, в чем дело. Иначе, сам не подозревая, рискуешь заложить голову черту. Так что выслушай.
Преподобный кивком указал на брошенную на пол палатку.
— Вечером в субботу я прочту проповедь. Нужно несколько ребят, чтобы помочь поставить палатку. Я тут нанял одних затащить ее наверх, но толку от них было мало. Самому пришлось попотеть. И мне больше не нужна шайка лодырей, когда придет время ее ставить.
— Я сумею. Я знаю подходящих ребят. Я…
Удерживающий жест.
— Подожди минуту. Еще понадобятся ребята для раздачи листовок, которые мне должны отпечатать. Там будет время и место церемонии. Могу я положиться на тебя в том, чтобы листовки раздали и расклеили по городу?
— Можете.
— Хорошо. Тогда беги. У меня голова разболелась.
Дэвид кивнул:
— Преподобный, может, уже достаточно виски?
— Это мне решать. Проваливай, или мне самому тебя выставить?
— Слушаюсь, сэр.
— Да, постой, еще одно. Пока мы будем за городом, где я дам тебе урок, мне нужно помочь срезать несколько кольев для палатки. — Преподобный встал на ноги. — Вот тебе деньги нанять у отца повозку. Скажешь, я подрядил тебя на работу. Он будет доволен. Приятно узнать, что тебе придется горбатиться. — Посмотрим, — сказал Дэвид. — Срезать колья, поставить палатку, раздать листовки и нанять повозку. Может, Преподобный, за вас и проповедь прочесть?
— Очень смешно. Прямо Эдди Фой. Ладно, ступай.
Дэвид вышел.
Преподобный закрыл дверь, снова присел на кровать и взял бутыль. Он почти поднес бутыль к губам, когда вспомнил слова Дэвида: «Вы с виду такой — особый. Словно и вправду правая рука Господа…»
— Будь я проклят, — сказал он и встал.
Не выпуская бутыль, он шагнул к окну и выглянул наружу. Дэвид переходил улицу, поодаль было еще несколько пешеходов.
Он обернулся к зеркалу. Отражение в нем не порадовало. Развернувшись, он вылил на улицу остатки виски, рукояткой револьвера разбил бутылку и бросил осколки в мусорную корзину.
Еще раз рассмотрел себя в зеркале. С виду мало изменилось, но внутри решил — больше ни капли виски. Он откликнулся на призыв свыше и станет таким, как назвал его Дэвид, — «правой рукой Господа».
Внезапно Преподобный хватил кулаком в зеркало и расколол его, разрезав себе костяшки. Все это он не раз говорил себе и прежде.
Он обмыл пораненную руку и снова взглянул на расколотое отражение. Сейчас он выглядел поприличнее.
— Я стараюсь, Господи. Стараюсь.
Тщательно, по заведенному ритуалу, он вымыл руки, будто смывая прилипшую к коже вонючую слизь, которая оставалась невидимой.
И тут его осенило. Брюнетка была послана как искушение. Дэвид же был помощью от Господа, чтобы придать ему сил. Значит, он не совсем погиб.
Бросив последний взгляд в зеркало, он расхохотался и подумал: «Проживание в отеле обойдется в круглую сумму».
(5)В ящике на сеновале конюшни другой, укрытый от света и погруженный в приятную дремоту, отсчитывал колебания маятника, уносящего минуты в предвкушении ночи. Тогда все и начнется.
Глава третья
(1)Солнце еще не зашло, но для Джо Боба Райна день подошел к концу.
Он выслал Дэвида вперед. Хотелось прогуляться домой в одиночестве, чтобы никто не мешал дурацкой болтовней. Денек выдался тяжкий.
Когда Райн запирал конюшню, прилаживая на место большой серый замок, последний луч солнца блеснул на нем и пропал, уступив место тьме. В унисон со звуком защелкнувшейся дужки чуткий слух Райна уловил другой — будто что-то скрипнуло.
Наверное, лошади.
Райн поплелся к дому, стоявшему в самом конце улицы, сразу за лавкой цирюльника. Он был голоден, как медведь после зимней спячки. Оставалось надеяться, что женщина поставила еду на стол. Сегодня он слишком утомился, чтобы давать ей взбучку.
Вскоре за тем, как Райн направился домой, где благоухали жареные бобы и кукурузные лепешки, двери конюшни слегка дрогнули. Запертый замок упал в пыль. Двери распахнулись настежь — и вихрь ледяного ветра промчался по улице.
Двери закрылись. Замок впрыгнул назад в петли. И все стало как было.
Почти.
(2)Пес был ночным охотником. Бесхозным. Кравшимся темными улицами на