– Клиф, – произнесла осипшим голосом и облизнула губы. – Если это билет домой… ты не можешь его прятать от меня.
– Хорошо. Создам артефакт и отдам тебе, – он беззаботно пожал плечами.
– Правда?
– Нет, конечно! Ты сбежишь, а меня сожгут на костре. Я тебя люблю как сестру, Джулс, и готов всячески поддерживать твои проекты, но жизнь я люблю тоже. И она у меня одна.
Справедливо.
– А у тебя есть все необходимое? – глянула на книжный шкаф, в котором скрывался сейф.
– Через пару дней все будет готово.
– Если я побываю дома, то смогу принести на Тэйлу лекарства, оборудование, может, даже специалистов, которые первое время будут помогать…
– Истреблять нас? – усмехнулся Клиф. – Прости, но от землян мы ничего хорошего не видели. Ты не в счет.
– Поверь, в моем мире есть люди, готовые помогать бескорыстно. А сюда отправили убийц, выполняющих приказ… даже не знаю, чей именно.
– Дорогая, тебе лучше поговорить об этом с Кристианом. Возможно, он покажет тебе часы, но я бы сильно не надеялся.
– Часы?
Клифорд вскинул брови, поняв, что проговорился, и допил кофе.
– Значит, сэр Кристиан хочет попасть на Землю? – попробовала развязать другу язык, вдруг проговорится.
– Я не знаю другой причины, по которой ему мог понадобиться этот артефакт.
– Но, зачем, если он отомстил всем, причастным к тому нападению?
– Видимо, не всем. Об этом тебе стоит разговаривать с ним, а не со мной.
Заказчик! Наверное, он хочет добраться до того, кто отдал приказ напасть на Тэйлу! Вот и верь мужчинам и их сказкам про отпускание прошлого. Я должна получить этот артефакт до того, как Кристиан им воспользуется! Возможно, в Китридже он и лучший боевой маг, но в моем мире его магия может не сработать! Да его элементарно автобус собьет! Он попадет в тюрьму, а может, еще хуже, в психиатрическую больницу, где до него доберутся спецслужбы – и это лучший исход!
– Клиф. Я тебя кое о чем попрошу. Обещай, что выполнишь!
– Не могу дать такого обещания.
– Задержи заказ. Скажи, что проблема с деталями, или все оказалось сложнее, чем ты думал. Пойми, мой мир сильно отличается от Тэйлы! Там нет магии, возможно, Кристиан не сможет пользоваться своей силой. Но страшно не это. Если он попадет в тюрьму или в душевную лечебницу – выбраться оттуда не сможет до конца дней. И ты сможешь жить дальше, зная, что дал Кристиану ключ от дверей, за которым его погибель?
– Я – всего лишь артефактор, Джулс. И выполняю заказы. Три дня, неделя. Что изменится?
– Попробую с ним поговорить. Обустроюсь в Айроне и, возможно, напишу ему письмо или… – я осеклась и растерла грудь, в которой тревожно металось сердце. – Он не должен отправиться на Землю. Во всяком случае, не в одиночку.
Клифорд подарил мне тяжелый взгляд и барабанил пальцами по столешнице.
– Десять дней. Ты ставишь меня в неловкое положение, Джулс. Но, если все так, я не хочу лишиться друга.
– Спасибо! Огромное-огромное спасибо!
Звякнул колокольчик, возвещая о появлении нового клиента. Сэр Приус – престарелый достопочтенный племянник виконта Приуса, один из тех, кто подал иск на мои кофейни, шаркая ногами, подошел к стойке.
– Доброго тебе дня, сынок. А, дочка! Как ваше здоровье, ребятишки?
– Вашими молитвами, – ответили синхронно с Клифордом. Старший «ребятенок», раза в два выше самого сэра Приуса, подошел к стойке.
– Сынок, говорят, есть у тебя штука такая, которая волшбу поганую распознает.
– Проклятья?
– Да. Жених твойный, – он перевел взгляд на меня, – вчера приходил, ты уж передай ему спасибо сердешное, – мужчина приложил к груди сухую ладонь и низко мне поклонился. Вообще, такое в Китридже не принято. – Так быстро ушел, что и поблагодарить его не успели! Он ведь дочку мою от проклятия исцелил! Годами чахла, кровиночка, уж на похороны собирали! Оказалось – прокляли. Но граф-то наш как увидел дочку, так сразу и вылечил. Ни монетки не взял! И посоветовал артефакт купить от волшбы поганой, как его там…
– Сейчас принесу.
Клифорд скрылся в подсобке, а я вышла из-за стойки и, взяв старика под руку, отвела к диванчику и помогла сесть.
Если бы в графстве была больница с отделением проклятьелогии, дочери сэра Приуса сразу бы помогли! А сколько таких историй? Множество! И это в одной только столице.
– Сэр Приус, расскажите подробнее, что у вас делал сэр Ортингтон?
Старик осенил себя знамением Охиса и отмахнулся:
– Прости, дочка, старика! Не должен был болтать! Не велел он мне. Но я так благодарен сердешно, что не сдержался. Какой человек, наш граф, какой человек! И ведь ни медяка помощи не принял!
– Сэр Приус, я ничего не понимаю! Расскажите все ладом, раз уж начали!
Он всплеснул руками и, поправив серебристый шейный платок, поведал:
– Я ведь не по злобе поклеп-то на тебя написал, дочка. Ты хорошая девочка. Умная, добрая. Но моя Грита совсем плоха была. И появилась карга эта, стерлядь старая с ногами как у цапли, как бишь ее? А, леди Иол. Сказала, если напишу на тебя поклеп, она оплатит Грите лечение. Якобы, есть такое. Денег дала – пять золотых! Прости меня, дурака грешного, я и взял… и написал… и…
Он судорожно вздохнул и схватился за сердце. В уголках морщинистых глаз проступили слезы. Я погладила сэра Приуса по плечу и ободрила:
– Я не держу на вас зла. И понимаю, почему вы так поступили. Ради детей мы на все готовы.
Он поджал губы и дрожащей рукой отер подбородок.
– Сэра Ортингтона нам небеса даровали. Он пришел разобраться по иску, а тут как раз у дочери моей приступ начался… Он выгнал всех из дома и заперся с Гритой. Два часа молнии сверкали, тучи над домом сгущались, а из окон туман черный валил, как мороз по теплому дому стелется… знаешь, такой, клубами? А потом граф вышел, бледный как смерть, еле на ногах стоял, и сказал, что с дочкой моей все хорошо будет, а для дома надо артефакт от волшбы поганой купить, как ее там называют… Да так и ушел. Ни чаю не выпил, ни слов благодарности не принял. А дочка и правда, на глазах расцвела! Как рукой хворь сняло!
Он улыбнулся сквозь слезы, глядя куда-то в пустоту.
– Какой человек. Какой человек! И ведь ничего не взял, не то что леди Иол… Как я только, дурак старый, на ее удочку попался! Все до медяшки вернул старой ведьме, клянусь, дочка! Все до медяшки вернул! И судье признался, что поклеп настрочил. Хочешь – суди меня, ничего теперь