Когда старик опомнился, сменил гнев на милость. Меня представили осиротевшей троюродной племянницей, подделали документы, что с положением виконта не трудно. Увы, но через полгода мой троюродный дядюшка скончался во сне, оставив состояние и земли мне. Я наняла управляющего и уехала в столицу, где занялась делом настоящей матушки — выпечкой. По-хорошему, я бы открыла больницу, но резать людей в Китридже запрещено. Да-да, как и попаданство — карается костром. А мое тело не очень-то принимает температуру больше сорока градусов… Потому булочки! Только никаких апельсинов, ведь на них у графа аллергия. Если кто ослушается, то карается. Ну, вы уже поняли.
Я прожевала круассан и глотнула кофе. У меня к графу много вопросов. А претензий — еще больше! Даже мелькала шальная мысль окольцевать его. Шикарная кандидатура для юбилейного замужества, но старик и без того на ладан дышит, а я не уверена, что в этот раз все получится.
— Кажется, в одной из кофеен кто-то собирается рожать на днях! — протянула с плутоватой улыбкой.
Кэролайн изменилась в лице и медленно опустилась на затянутый молочным атласом стул.
— Леди, вы что, пойдете против графского приказа?
— Знаешь, некоторые приказы прямо — таки напрашиваются, чтобы их нарушили! Одно дело наказать мятежника, а другое — обрекать на голодную смерть невиновную женщину с ребенком! Пригласите Мэри. Пусть приступает, как только освободится вакансия.
— Ох, навлечете вы беду на наши головы, леди. Но воля ваша.
Пожала плечами и расправила газету.
Конечно! Кто бы сомневался! Главная новость — я. На всю страницу магическая фотография убегающей невесты, а на заднем плане — бедный сэр Керлинг, жених сто девяносто девять. Впрочем, теперь уже не такой бедный. Он согласился на авантюру ради денег. Сделал ставку, что свадьба не состоится и стал счастливей, как минимум, на сто тысяч ортингтонских золотых. А это довольно приличная сумма. Примерно десять тысяч долларов.
Я настолько занимала умы столичного населения, что даже новость о возвращении старшего сына графа Ортингтона ютится внизу страницы, между некрологом леди Арфины и объявлением о продаже породистых свиней.
— Сэр Кристиан Ортингтон возвращается в столицу. Десять лет он искал убийцу жены и дочери, и, наконец, поиски завершены, — прочитала и поежилась. — Незавидная судьба у графского сына.
— Это у убийцы незавидная, — усмехнулась Кэролайн, уступая место Сэдрику.
— И сам сын тоже незавидный, — поделился парень, усаживаясь за стол и демонстрируя вымытые руки.
— Надо же! А ты миленький без всей этой грязи, — глянула на парня через газету и подмигнула. — Так чем же графский сын такой незавидный? Ты ешь, ешь, пока не остыло.
Перелистнула газету, по привычке обращаясь к пятой странице — расписание балов и приемов. Именно там обитают неженатые мужчины. А мне как раз нужен один такой.
— Пвокфятийник, — промямлил Сэд, уминая булочку.
Резко опустила газету и уточнила:
— Ты сказал — проклятийник?!
— Угу, а фто такофе?
— Кэролайн! Срочно принеси писчие принадлежности! Ты уверен, что он проклятийник?
— Футите? — парнишка жевал, вытирая рот рукавом. Я громко кашлянула — исправился и потянулся за салфеткой. — Это всем известно. Лучший проклятийник графства! Да что там графства?! Всего Китриджа! А еще, — Сэд склонился и перешел на шепот. — Не женат! Надежная информация!
Звякнула чашкой о блюдце и с осуждением глянула на парня, но булочка оказалась куда занимательней меня.
— Что происходит, леди?
Кэролайн открыла крышку секретера и приготовила чернильницу.
— Графский сын — проклятийник! Ты знала?
— Знала. Все знают.
— И мне не сказала?
Поспешила к секретеру. Перо заскользило по бумаге, выводя витиеватые буквы чужого языка. Как же я скучаю по русскому! Порой рука так и хочет начертить знакомую подпись «Маша Воробушкина», но приходится писать «леди Джулия Ортингтон» под просьбой устроить встречу с сэром Кристианом.
«Без матримониальных целей!», — добавила в конце. А то ведь откажется помочь. Закари, распорядитель графских дел, в меня влюблен. Так влюблен, что уже дважды пытал счастье, но оно пыток не выдержало и пало смертью храбрых.
— Так ведь никто не знает, где виконт. Лет десять назад такая трагедия случилась. Он пропал и с тех пор — ни слуху, ни духу. Толку-то от проклятийника, которого нет.
— А теперь и слух, и дух, и он сам пожаловали! — я с волнением подула на сургуч, и записка перекочевала к Кэролайн. — Пусть срочно передадут Закари Торделу! Лично в руки! Я должна встретиться с этим Кристианом.
— Ох, леди. Не знаю, каким он стал теперь, но вряд ли сильно изменился! Сомневаюсь, что сэр Ортингтон тот, кто вам нужен. А, если узнает о вас… все, — добавила она шепотом, — мешкать не станет.
Пресловутый костер на мою голову!
— Варианты? За пять лет я спустила целое состояние на шарлатанов, которые твердят одно и то же! Снять венец безбрачия способен брак. Но как? Как, если ноги сами несут меня прочь от алтаря? Замкнутый круг какой-то!
— Может, вас привязать? — огорошил Сэдрик.
Мы с Кэролайн глянули на парнишку и тот чуть не подавился.
— Нет, ну, а чего? — оправдался он, почесав загривок. Копна пшеничных волос торчала в разные стороны, создавая чудаковатый образ. Впрочем, Сэд и впрямь несколько чудаковат.
— Или связать. Далеко ли убежишь со связанными ногами?
— Вы только не сердитесь, леди, — осторожно начала Кэролайн, — но. парнишка-то дело говорит.
Самюэль, охранявший покой своей леди подобно оловянному солдатику, неодобрительно кашлянул.
— Серьезно? Думаешь, всевышние одобрят такой брак? Как там говорится, «свободной волей, чистым разумом, с открытым сердцем желание изъявляю?» А то, что ноги связаны и кляп во рту, так это причуда такая?
Кэролайн смущенно отвела взгляд, а заметив дворецкого — еще и покраснела. О, это любовь похлеще «Гордости и предубеждения». Кто горд, а кто предубежден — еще разобраться надо, но эти двое должны, наконец, найти друг друга! Дом уже похож на поле боя.
— Отнеси и поскорей. У меня большие надежды на сэра Кристиана.
— Простите, леди, но некоторые надежды следует душить в зародыше.
И не поймешь, кому дворецкий сказал: мне или Кэролайн.
— И луковый пирог отнесу! — женщина нервно сунула записку в кармашек фартука, обращаясь к мужчине.
О! Пошла тяжелая артиллерия. Ноздри Самюэля дрогнули, а в остальном вида не подал, что цель поражена.
— Со сметаной и топленым маслом!
Дворецкий сглотнул, но выдержал.
— Нет, пожалуй, лучше горячий сыр…
— Жестокая женщина! — что неподвластно шпаге — дрогнет под натиском женского языка. — Я буду за дверью, если леди позволит.
— Позволяю, чего уж там, — ухмыльнулась, неодобрительно качая головой. — А ведь он прав! Это было жестоко.
— И поделом!
— Но пирог все же отнеси. Я сентиментальна.
Глава 2. В которой я собираюсь обаять сэра Кристиана
До обеда не находила себе места. Ни на диване, ни за роялем, который умучила до хрипов, ни за мольбертом, стойко сносящим бездарную мазню, ни на кухне, откуда меня вежливо спровадили после опрокинутой кадушки с мукой.
В итоге, я переместилась за кассу —