— Собираюсь, собираюсь. Буду готова через четверть часа.
Удовлетворенный моим ответом, мастер меча покинул шатер, а я получила возможность наконец убрать с себя одеяло и приступить к сборам. Я, конечно, могла бы сделать это и раньше — меня-то не пугала перспектива показать голые «аж до бедра» ноги постороннему мужчине, но в этом мире пляжей еще не придумали и подобные выходки благовоспитанной принцессе претят — а ну как островитянин еще лекцию мне закатит о непозволительном поведении? С него станется!
Холод, идущий от земли, меня быстро взбодрил, заставив ускорить процесс облачения в одежду. Голова чуть зудела, противно и навязчиво — волосы надо было срочно помыть, благо с собой мне завернули мыльный корень и какие-то баночки, последовательность использования которых Мира отметила прямо на крышках.
При мыслях о Мире чуть взгрустнулось — мне не хватало ее доброго взгляда и заботливых рук. Эта прекрасная женщина распространяла вокруг себя какую-то ауру домашнего уюта, и я по-хорошему завидовала Марии, оставшейся в замке у нее на попечении.
Быстренько натянув штаны, носки и вторую рубаху и переплетя растрепавшуюся за ночь косу, я надела стеганую куртку и, поколебавшись, откинула полог шатра.
Без своего верного оруженосца я не смогла бы нормально надеть кирасу — строго говоря, технически это было возможно, но пыхтеть лишние десять-двадцать минут мне не хотелось. Потому, найдя взглядом Альвина, что уже ошивался поблизости, привычный к водружению на меня доспеха каждое утро, я поманила его рукой.
Ремни кирасы, наручи, перчатки, горжет, батват, шлем. Защиту ног я надела еще до этого самостоятельно. Закрепив на себе перевязь с божественным оружием, я вышла из шатра, предварительно накинув плащ и закрепив фибулой, огляделась и, не найдя в обозримом пространстве Харакаша, обернулась на Альвина.
— А где наш несравненный воин с Туманных островов?
Альвин в ответ подвел ко мне взнузданного Гаратэ.
— Сказал, что ждет нас впереди, и велел не задерживаться в лагере.
— А завтрак?! — взвыла я, и мой оруженосец продемонстрировал небольшой мешок, притороченный к седлу его лошади.
— Я взял с обоза печеных яблок, вяленого мяса и грушу. И ваш травяной отвар, конечно, во фляге.
Чувствуя, что не останусь голодной, я благодарно кивнула Альвину и влезла в седло. После ночных приключений и плохого сна тело побаливало, но любопытство пока побеждало.
«Что же ты такое придумал? Может, покажешь какой-то особенный приём? Или наконец-то решил ответить хотя бы на один из моих вопросов и сделать это подальше от лишних ушей?»
Мы выехали из лагеря, махнув постовым и сообщив, что подождем их чуть дальше, и кони заструсили по дороге.
Погода стояла безветренная, мороз практически не ощущался, лишь легким паром, срывающимся с губ, напоминая о своем присутствии. Солнце светило с чистого зимнего неба, снег под копытами коней хрустел и искрился.
Ночные переживания постепенно отходили на задний план — этому немало помогало печеное яблоко, точнее, печеное земляное яблоко, а если по-нашему — картошка, которую я получила от Альвина вместе с полоской вяленого мяса. Есть в готической перчатке было не очень удобно, но вполне возможно, а снимать ее не хотелось, потому и картошку, и мясо я ела, крепко сжимая в льняной тряпице.
Наконец, когда я не только доела, но и запила холодным (вот он, минус вощеных кожаных фляг, в них нельзя наливать горячие напитки) отваром, возле небольшого лесного островка мы заметили стреноженную серую кобылу мастера меча и его самого, успевшего развести небольшой костер из валежника.
Выглядел Харакаш настолько довольным, что у меня моментально зашевелился червячок недоверия — я была уверена, что островитянин придумал очередной способ «с пользой провести время», и мне в этом способе отводилась самая активная роль!
— Ну, наконец-то, — встав с небольшой горки хвороста, которую, очевидно, сам же и натаскал, мастер меча скрестил руки на груди и подождал, пока мы подъедем и спешимся.
— И зачем мы здесь? — Оглядываясь, я рассматривала небольшую рощицу, разведенный островитянином костер и думала о том, что по такой благодатной погоде бы шашлыки жарить да через огонь прыгать, а не вот это вот все…
Мои размышления прервались самым неожиданным образом — метко пущенным прямо в шлем снежком!
Резко обернувшись, я увидела старательно скрывающего улыбку Альвина и островитянина, который уже подбрасывал в ладони новый снежок, стоя в четырех-пяти метрах от меня.
— Есть у меня на родине одна игра, принцесса… — начал этот рыжебровый засранец и сделал вид, что замахивается снежком.
Я, совершенно не задумываясь, с коротким писком спряталась за Альвином.
— Снимай с меня перчатки, сейчас я ему… Да нечестно так! — Я дернулась от очередного снежка, который обошедший нас с оруженосцем Харакаш кинул мне в бок. — Дай только перчатки снять!
Распираемая азартом и каким-то детским восторгом я трясла руками, пытаясь стряхнуть с них готические перчатки, больше мешая Альвину, чем помогая. В конце концов ему это надоело, и он, схватив меня за запястье, сначала расстегнул одной рукой ремни на правой перчатке, потом повторил ту же процедуру на левой.
И так и остался стоять, сжимая в руках элементы моего военного гардероба, с переброшенным через плечо моим плащом, который я скинула следом за перчатками, наблюдая, как его принцесса катает из снега шары и с боевыми воплями пытается поразить верткого, как ласка, островитянина.
Уже через минут десять я почувствовала, как по моей спине струится пот, а через пятнадцать мне казалось, что Харакаш просто хочет моей смерти. В непримиримой снежной битве я имела провальный счет, однако душу грело целых четыре метких попадания, одно из которых было прямо в лоб островитянина!
Альвин переместился к костру, отведя лошадей в сторону, и наблюдал за нами оттуда, периодически подкидывая веточки в костер. На призыв Харакаша присоединиться к нашему веселью мужчина только покачал головой, выставив перед собой руки. Впрочем, веселье длилось недолго — я быстро выдохлась, что, учитывая мое обмундирование, было вовсе не удивительно. Усевшись прямо в небольшой сугроб, я попыталась стянуть с головы шлем, чтобы немного остыть, но оказавшийся рядом мастер меча стукнул меня по рукам.
— Вставай и к костру, не хватало еще, чтобы защитница веры сопливила перед лицом всех этих баронов, виконтов и графов.
— Ты сейчас напоминаешь мне