Я пялилась на лежащий передо мною лист бумаги, безуспешно пытаясь подобрать слова.

Одиночество было недолгим — присланный магистром Ирвином служка постучался в двери едва ли не через пять минут после того, как Харакаш вышел из комнаты, и принес два листа бумаги, размером чуть больше моей ладони, мешочек с мельчайшим белым песком, небольшую металлическую плошку на длинной деревянной ручке, кусок сургуча и тонкий тубус с крышкой, в который потом письма надлежало поместить. Мальчишка, передав все, отвесил поклон и шустро убежал, а мне оставалось только положить все это на стол у стены и продолжить мерить комнату шагами, периодически косясь на чистые листы бумаги.

Проблема была даже в том, как начать письмо.

«Дорогой отец — слишком лично, Ваше Величество — очень сухо и официально. По имени — звучит странно. Может вообще опустить обращение? В тубус влезет только один листок, второй явно принесен на тот случай, если я испорчу первый. Можно попробовать опустить все вступительные расшаркивания и начать сразу с сути» — я остановилась возле стола, взяла в руки лист бумаги, мгновение смотрела на него, а потом положила обратно и продолжила бродить от стены к стене.

«С чего начать? Наверное, с того, что я прибыла в Алую крепость. Рассказывать про Ханса нет смысла, а вот про Кохшу стоит упомянуть. Как и про нападение Бестелесного, и про двойные поборы с селян…»

Сев за стол, я взяла в руки перо, обмакнула его в чернильницу, аккуратно стерла капельку о край глиняного сосуда и вывела первые буквы.

«Спешу вам сообщить, что мы достигли Алой крепости в добром здравии», — посмотрев на кривоватые, но вполне читаемые буквы, я вздохнула и продолжила, осторожно макая носик пера в чернила после каждых двух-трех слов. — «На Кохшу перед самым нашим прибытием было совершено нападение. Поселение было разграблено, мужчины или убиты, или угнаны, как рабы. Местоположение их не известно. Мы сопроводили женщин и детей в Алую крепость. Кроме того, в Кохше на меня было совершено нападение — наемных убийц заказал кто-то из столицы, имя заказчика нам не известно…» — я торопливо отвела кончик пера от бумаги. Сюда так и просилась просьба о том, чтобы отец был осторожен и я, мгновение поборовшись сама с собой, все же написала ее, дополнив словами Харакаша.

«… потому прошу вас быть осторожным. Убийца был Бестелесным, не прошедшим инициацию» — очистив носик пера о край чернильницы, я отложила его в сторону, задумчиво глядя на уже наполовину заполненный лист бумаги.

Мне нужен был совет, касательно всей этой ситуации с герцогами, похищенными дочерьми и очевидными «подставами» с чьей-то (как бы не с обеих) стороны. Но как уместить это все на таком клочке бумаги?

Некоторое время я крутила в пальцах перо, не решаясь обмакнуть его в чернильницу, потом вздохнула и снова приступила к письму.

«В герцогстве ситуация напряженная. С графом Стефаном встретиться до сих пор не удалось, посланников он не присылал. Мятежники отправили посла от лица графа Герберта и предоставили мне информацию, частично подтвержденную, о том, что покойный герцог назначил своим наследником именно младшего сына. Мятежники также подозревают, что герцог был отравлен своим старшим сыном по этой причине. Кроме того, с жителей дважды берут налог в пользу каждого „герцога“, однако представитель мятежников это отрицает. На территории герцогства действуют неизвестные личности, настраивая население против обоих графов, и, подозреваю, обоих графов против меня.

Ответ пришлите в Алую крепость, магистру Ирвину, он надежный человек.

Ваша дочь, принцесса Андарии, Эвелин» — поставив в оставшемся свободным уголке сегодняшнюю дату, я еще раз перечитала письмо, присыпала чернила песком и оставила высыхать на столе, и, вспомнив, что Мира упоминала про кольцо с гербовой печатью, судорожно схватилась за шею.

Тонкая золотая цепочка с небольшим ключиком от ларца с украшениями была на месте. Я забыла про нее, как забыла и про украшения, настолько она была невесомой и настолько не к месту мне были привезенные из замка атрибуты статуса и роскоши.

Ларец быстро нашелся в одном из моих сундуков. Вставив ключ в замочную скважину, я нажала на пазы, провернула ключ и услышала, как тихо тренькнул запорный механизм.

Позволив себе потратить несколько мгновений на то, чтобы полюбоваться лежащей в нижнем отдельном выдвижном отсеке короной, я взяла из верхнего перстень с рельефно гербовой пластиной для оттиска на сургуче и прикрыла крышку шкатулки, после чего вернулась к письму.

Чернила уже высохли, но я понятия не имела, куда стряхнуть песок. Ну не на пол же мусорить? Решение пришло быстро — стоящий под кроватью ночной горшок отлично сошел за временную мусорку и я, держа в руках письмо, задумчиво переводила взгляд с него на тубус. Очевидно, запечатывать сургучом нужно было именно его, а не письмо, иначе бы оно в тубус просто не влезло…

Стук в дверь и знакомый голос из-за нее оповестили меня о своевременном возвращении магистра. Старец выглядел чем-то весьма озадаченным, но полным кипучей деятельности — очевидно, что ему не терпелось научить Защитницу веры чему-то полезному.

— Итак, — он подошел ко мне, прислонил свою трость к столу и подтянул рукава своей мантии, обнажая худые, старческие запястья. — Защита письма универсальна. Обучившись ей, ты сможешь использовать этот навык для того, чтобы защитить любой предмет от посягательств тех, к кому он не должен попасть. Конечно, эта защита несовершенна и на любой щит найдется свой топор, но все, в конечном итоге, будет упираться в мастерство и вложенные силы. И пока с первым у тебя есть проблемы, будем компенсировать это вторым. Положи свой перстень на стол, глубоко вдохни, постарайся сконцентрироваться на моих пальцах и прислушаться к себе.

Я кивнула, оставив гербовую печать на столешнице, несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь сосредоточится на собственном сердцебиении (самый простой, как по мне, способ не думать ни о чем «сложном») и уставилась на пальцы магистра.

Тот протянул ко мне правую руку, чуть согнул пальцы, словно бы подцепляя какую-то невидимую мне нить и я почувствовала, совсем краешком, словно у меня чего-то убавилось. Постаравшись зацепиться мысленно