— Увидела? Хорошо, — мой тихий вздох удивления не прошел мимо внимания Ирвина и тот, пошевелив пальцами, перехватил поток Ато, словно это была обычная нитка, взял в левую руку лист бумаги и ловко скрутил его в тугую трубку.
— Ато — подвижная материя, изменчивая и текучая, как вода. Она способна бесконечно делиться на более мелкие свои подобия, что нам сейчас и необходимо использовать, — магистр снова привлек мое внимание к своей правой руке, растянул нить энергии на вытянутых большом пальце и мизинце, а после коснулся ее указательным, средним и безымянным по очереди, отщепляя и поднимая от основной нити другие, более тонкие.
— Кроме того, Ато всегда стремиться восстановить целостность, прочность, — под слова настоятеля между нитями вдруг образовались тонкие перетяжки и в итоге то, что держал в руках магистр, теперь больше напоминало небольшую сеть в несколько слоев, что усложняла свое плетение прямо на глазах.
Магистр несколько мгновений показывал ее мне со всех сторон, а потом стряхнул с руки в мою сторону и сеть, словно невесомая паутинка, полетев в мою сторону, вдруг исчезла, растворившись в воздухе.
Ощущение «недостачи» пропало.
— Она вернулась ко мне?
Магистр кивнул.
— А как мне увидеть эти нити Ато?
— У каждого человека, имеющего способности к манипуляциям Ато, есть своеобразный «якорь», позволяющий вызвать эту способность. Что-то, что проявляется только тогда, когда человек чувствует мощную, сотворяющуюся рядом магию, у тебя…
— У меня такое есть, — перебила я магистра нетерпеливо. — Я слышу звон струны, низкий, глубокий, вибрирующий словно бы где-то глубоко в моем сознании. Это же оно, да?
Ирвин по-доброму усмехнулся.
— Да, это оно. Тебе нужно научиться вызвать этот звук по собственной воле. Чем чаще ты будешь это делать, тем проще и быстрее будет для тебя каждый сотый раз.
Я тут же ощутила, как на моем лице непроизвольно рисуется унылая мина и магистр, не скрываясь, рассмеялся, тихим, сухим смехом.
— Прости меня, Защитница. Я так часто вижу это выражение лица у своих юных учеников, что в твоем исполнении оно показалось мне особенно забавным. Увы, но без обучения и совершенствования своих навыков, далеко не продвинуться ни в одном деле.
— Но у меня же получалось, я читала… — Не закончив фразу, я замерла, вдруг понимая, что не видела свой молитвенник ни в комнате, ни среди вещей. «Последний раз он был со мной в пещере, я помню, что листала его, что-то искала…»
Развернувшись на пятках, я прошлась по келье, заглянула в выданную мне на время похода сумку, покосилась в сундуки, но решила, что туда бы кто-то вряд ли стал что-то прятать.
— Ко…Ханс дал мне свой молитвенник. Он был со мной, когда я спускалась под крепость, и, кажется, остался там, — еще раз растерянно обведя глазами комнату, я посмотрела на магистра Ирвина.
— Боюсь, что если он остался там, то его уже не вернуть. Уровень воды значительно поднялся с того времени, думаю, что от бумаги уже ничего не осталось, — мягко заметил настоятель. — В нем было что-то особенное для тебя?
— Я не знаю, — Я и правда не знала, как ответить на этот вопрос. — Мне стоит увидеть другие молитвенники, чтобы понять это. Наверное.
Мне вдруг показалось, что мой ответ прозвучал очень эгоистично и грубо. «Может быть, магистр ждал от меня совсем другого, ведь это личная и религиозная вещь, которую мне подарил его внук. Убитый мною по решению его же божества внук. Как же все запуталось…»
Но старец, кажется, не ожидал другого ответа.
— После того как мы закончим с письмом, я провожу тебя в библиотеку. Не думаю, что у тебя есть время переписывать молитвенник лично, но у нас есть экземпляры, написанные нашими учениками и служителями. Если хоть один подойдет тебе, ты сможешь его забрать. — И, не дав мне даже поблагодарить себя за такое предложение, магистр протягивает мне скрученное в трубочку письмо. — Пора приступить к практике, Защитница.
— Можно просто, Эвелин? Я не очень хорошо себя ощущаю, когда наставники величают меня по титулам, — чуть ворчливо отозвалась я.
Настоятель издал короткий смешок и кивнул.
— Попробуй воспроизвести в своей голове тот звук, о котором говорила мне, Эвелин. Сейчас это очень важно, потому как то, что ты делаешь, лишено словесной опоры. Это не Песнь, это, можно сказать, тонкая магия, прямая работа с Ато.
«Долго преподаватели время со мною тратили. Даром со мною мучился самый искусный маг… Так. Надо сосредоточиться…»
Я поднимаю перед собой ладонь, упираюсь в нее взглядом и снова прислушиваюсь к собственному сердцебиению. В этот раз мне оказывается почему-то гораздо труднее выгнать из головы всякие посторонние мысли, внезапно вспомнившиеся навязчивые песенки из той, прошлой жизни и лезущие на их место псевдофилософские размышления о тщетности всеобщего бытия и моего конкретного.
Магистр терпеливо ждет. Через какое-то время он устает стоять и тихонько (как ему кажется) пододвигает стул и садиться на него. Через еще почти десяток минут едва слышно начинает топать ногой. Потом вздыхает.
— Я так не могу! — Опустив ладонь, я возвожу глаза к беленому потолку, раздраженно выдыхая.
— Эвелин, а тебя обучали музыке? — магистр задает этот вопрос внезапно, и я напрягаюсь, ожидая подвоха, но старец продолжает, словно бы не заметив смены моего настроения: — я слышал про звуковые «якоря», это всегда разная нота, может, если ты споешь ее мне, я смогу чем-то помочь?
— Она очень низко, — помедлив, ответила я, здраво рассудив, что принцесса, так или иначе, получала светское образование, училась танцам и хотя бы попытки в овладение музыкальным инструментом или пение быть могли.
— А ты попробуй перенести ее повыше, там, где тебе удобно будет, сможешь?
Я неуверенно кивнула, вспоминая высоту звука. Потом тихонько замычала, закрыв глаза и пытаясь звуком «нащупать» ту самую ноту, морщась от собственных «ползаний». В какой-то момент мне показалось, что я вроде бы нашла нужное и я открыла глаза, намереваясь сообщить об этом магистру и замерла, замолкнув и слушая стихающее гудение струны в своем сознании.
Сумрачный силуэт с нечеткими границами сидел на месте магистра, едва просвечивая через плотный золотисто-серебряный кокон, которым был окружен. Со всех сторон к этому кокону шли тонкие нити Ато, появляясь буквально из ниоткуда и питая его.
— Эвелин, спой мне ноту, которую ты слышишь! — У сотканного из мглистого силуэта нет лица и пола, но голос магистра узнается легко. Я