Я представляю, как стою в пустыне, окруженный песком со всех сторон. Недалеко от меня разбитый самолет, он дымится.
Я в униформе, и солнце неумолимо жарит. Но другие солдаты вообще разорваны на части крушением. Мое тело горит от боли и солнца. Губы обветрились и пересохли. Вода — единственное, о чем я думаю, потому что так выживает солдат. Ты думаешь лишь о выживании.
Большинство людей не выживает, потому что впадают в состояние шока.
Я не большинство.
Когда другие не видят ничего, кроме песка, я прищуриваюсь и вижу очертания гор, скрытых миражом от раскаленной земли.
Когда другие ощущают, как смыкается их горло, а сухой ветер обдувает лицо, угрожая удушить, я представляю, что целую губы женщины, все еще влажные и прохладные после выпитого ею освежительного напитка.
Когда другие осознают, что вся эта фигня больше, чем они себе представляли и желают вернуться домой, чтобы трахать своих девушек и пить пиво, я напоминаю себе, что у меня нет девушки. И нет дома. Есть только я.
Другие люди уходят.
Они сдаются.
Другие люди прощают и забывают.
Я не такой как они. Я — Мэрк, и существует три вещи, которые вам следует обо мне узнать:
Первая. Может быть вы больше, но я продержусь дольше.
Вторая. Если вы наебали меня, я уничтожу все, что вы когда-либо любили.
И третья. Я никогда не проигрываю. Моя победа может лишь сместиться во времени.
Приложение для слежения дзынькает у меня в руке, и затем появляется огонек. Улыбка расплывается на моем лице до того, как могу ее подавить. Потому что… ну, насколько же я охуенен? Я знаю ее так хорошо. И после почти восьми лет осторожного наблюдения и планирования, нечего удивляться.
Я нажимаю иконку в приложении на телефоне и загружаю вид со спутника. Трансляция идет в реальном времени. Потому что пока эта сука управляла своим маленьким сельским баром в Шайенне, планируя миленькие приятности на каждую ночь недели и пытаясь забыть, как жила под контролем безжалостного мужчины, я скопил состояние, собрал необходимые технологические устройства и сконцентрировал свое внутреннее желание ради мести. Все карты в моих руках. Если месть — это путешествие, тогда я отлично к нему подготовлен. У меня есть все, что хочу и в чем нуждаюсь, чтобы выполнить последнее задание до того, как исчезну навсегда.
И оно начинается прямо сейчас.
Я проверяю ноутбук, расположенный на пассажирском сидении, который тоже демонстрирует вид с дрона в реальном времени, а затем наблюдаю, как устройство сменяет направление, когда она выезжает с парковки возле домика в окружении множества хвойных деревьев. Несколько нажатий клавиш и у меня на экране отличный вид с высоты птичьего полета на ее грузовик, как раз в тот момент, когда он выезжает на единственную дорогу, ведущую к большинству местных заброшенных гостиниц.
Я знал еще в июне, что она сбежит. Я знал это, потому что она четыре раза меняла дату свадьбы. Это был ее последний шанс осесть. И если бы она так и сделала, я бы назвал это победой и нашел бы другой способ закончить эту работенку.
Но — говорю вам с улыбкой на лице — я несказанно рад тому, что она этого не сделала. Ее неспешно движущийся по горной дороге черный грузовик лишь напоминает мне о том, что она собой представляет на самом деле.
Сидни Хелена Ченнинг. Дитя Компании. Используй ее, оскверни ее, и она всегда вернется к тебе за добавкой. Если бы у этой девочки был девиз, он звучал бы именно так. Вот она девочка, которую я знаю и ненавижу все то время, что слежу за ней и жду, терпеливо собирая фрагменты головоломки и устанавливая их на места в единой картине. Сегодня я сделаю первый ход эндшпиля. И я готов испытать ее девиз.
Синди — та, кто начал все это для меня. Ага, возможно, во все это меня втянул сенатор, но я ни за что не получил бы работу в тот Сочельник, если бы не вовлеченность в дело этой девочки подростка.
Ченнинг знал это. Он на хуй это знал.
Я стискиваю зубы и заставляю себя выкинуть прошлое из головы. Что сделано, то сделано. Настоящее движется мне в руки в черном грузовике по засыпанной белыми хлопьями дороге.
Почти восемь лет. Вот сколько потребовалось времени, чтобы этот момент наконец-то настал.
Я закуриваю сигарету и открываю окно, впуская в машину ледяной горный воздух. Снег неистово метет, и, боже, ну разве может эта ночь стать более совершенной?
Я мельком снова смотрю на приложение слежения на телефоне, и мое сердце немного ускоряется от предвкушения.
Сегодня я доберусь до нее. Впервые за все эти годы у меня будет полный беспрепятственный доступ. Но и это не все. Нет, это лишь верхушка айсберга.
Фары ее грузовика все ниже спускаются по горной дороге и через несколько минут появляются в поле моего зрения. Грузовик мчится к наваленной куче снега, надеясь пронестись через нее. Но за кучей снега скрыто дерево, преграждающее всю ширину дороги.
Нет больше ни одной машины едущей в гору по дороге. И ни одной спускающейся вниз.
Курорт закрыт, как и дороги. Гости прибыли два дня назад и должны уехать только после свадьбы.
Если бы свадьба, конечно, состоялась. В обычной ситуации я бы почувствовал укол вины за то, что похитил женщину накануне ее свадьбы. Но не в случае с этой женщиной и этой свадьбой.
К тому же не я бегу. А она.
Грузовику не удается пронестись через кучу снега, как она того ожидала. Сбитый снег внизу, кажущийся невинной грудой пухляка, подбрасывает авто прямо в воздух.
Я с удовольствием наблюдаю за тем, как красиво двух-тонный автомобиль летит по дуге мне на встречу, а затем гравитация берет над ним верх и утягивает к земле, встречаясь сперва с передней частью машины. Хруст метала почти что заглушает шипение подушек безопасности, а затем гора снова погружается в тишину. Единственный звук — приглушенная музыка из плеера в ее машине.
Песня, которую я так хорошо знаю. Песня, которую она отлично знает.
Я улыбаюсь этому. Я улыбаюсь, глядя на разбитый, дымящийся грузовик на заснеженной дороге. Я улыбаюсь всему этому.
Открыв дверцу своего грузовика, я слышу тихий сигнал, который так раздражает в царящей вокруг тишине. Я игнорирую этот сигнал предупреждения об открытии двери и выхожу наружу. Мои ботинки со стальной подошвой хрустят по снегу, когда иду к дереву, а затем, опустив руки на замерзшую корку ствола, я перепрыгиваю через него и прислушиваюсь к ее стонам.
Но вместо этого слышу проклятия.
— Ебаный ад!
Идеально. Было бы и правда