Несмотря на всю перетасовку колоды, вот что обнаружила эта группа: среди рассмотренных случаев по амигдалину двое пациентов имели полный регресс (полное исчезновение опухоли), четверо имели частичный регресс (более 50 %), девять пациентов были «стабилизированы» (опухоли прекратили расти), и трое «увеличили интервалы между проявлениями болезни». Другими словами, 18 из 22, или 82 %, имели положительный результат – и это используя размер опухоли как единственный критерий. Есть очень немного «одобренных» антираковых препаратов, которые могут продемонстрировать такие хорошие показатели.
Но ни один из этих воодушевляющих случаев ничего не изменил. Официальное сообщение NCI гласило: «Эти результаты не позволяют сделать никаких определенных заключений в поддержку антираковой активности амигдалина». Формулировка блестяще вводила в заблуждение. Никто не ожидал «определенных заключений» от единственного исследования. Но весьма хорошо было бы услышать честное и полное сообщение по поводу результатов анализа. Однако, тщательно продуманное утверждение создавало впечатление, что амигдалин еще раз провалил все научные тесты. Слова использовались, чтобы не сообщить, но запутать.
Следующим актом в этой псевдонаучной драме стали клинические испытания на 178 пациентах в клинике Мейо. Амигдалин снова должны были проверить, но на сей раз эта проверка должна была быть объединена со всей «метаболической терапией», состоящей из диеты, ферментов, и пищевых добавок в точности, как это предписывали пищевые доктора. Ведущие практики амигдалина, однако, горько сетовали, что используемый протокол не имел ничего общего с их собственными. Кроме того, имелись серьезные сомнение относительно чистоты используемого амигдалина. Подозревалось, что весь эксперимент был тщательно спланирован, чтобы потерпеть неудачу. И он ее потерпел. Доктора из Мейо сообщали: «никакой ощутимой пользы не было наблюдаемо».
Трудно разоблачить этот прямой обман под плащом науки, но самый громкий случай произошел несколько лет спустя в Мемориальном центре рака «Слоун-Кеттеринг» в Манхэттане. В течение пяти лет, с 1972 г. до 1977 г., амигдалин придирчиво изучался в Слоун-Кеттеринг под руководством доктора Кайнематсу Сагиура. Как старший лабораторный исследователь с более чем шестидесятилетним опытом, доктор Сагиура снискал самое высокое уважение благодаря своим знаниям и своей порядочности. Для научной лаборатории, где правда ценится превыше всего, он был самым подходящим человеком для этого теста. Однако, для Слоун-Кеттеринг и ее целей, это был самый худший выбор.
Сагиура разделил свои эксперименты на ряд тестов, используя различные типы лабораторных животных и различные опухоли, как пересаженные, так и возникшие естественным путем. В конце своего эксперимента он сообщил о пяти результатах:
• Амигдалин остановил метастазы (распространение рака) в мышах.
• Он улучшил их общее здоровье.
• Он остановил рост маленьких опухолей.
• Он подавил боли.
• Он работал на предотвращение рака.
Официальное сообщение гласило:
«Результаты ясно показали, что амигдалин значительно приостанавливает появление метастазы в легких мышей, имеющих непосредственные грудные опухоли и значительно подавляет рост первичных опухолей… амигдалин также, как нам кажется, немного предотвращает появление новых опухолей. Улучшение здоровья рассмотренных животных было общим наблюдением. Доктор Сагиура никогда не наблюдал полный регресс этих опухолей во всем своем космическом опыте с другими химиотерапевтическими агентами.»
Читателю я советую возвратиться и прочитать последний абзац еще раз, поскольку мы очень скоро увидим, что всего лишь несколько месяцев спустя представители Слоун-Кеттеринг будут категорически отрицать любое свидетельство, что амигдалин имеет какую-либо ценность. Чтобы полностью осознать, что случилось потом, дадим небольшой фон.
Советом директоров в Слоун-Кеттеринг фактически заправляют корпоративные руководители, представляющие финансовые интересы фармацевтических компаний. Большинство из этого руководства проведено династией Рокфеллеров и их партнерами по картелю. Во время тестов Сагиуры в правлении сидело три Рокфеллера (Джеймс, Лоренс и Уильям) плюс еще более дюжины человек, компании которых были в пределах финансовой орбиты Рокфеллеров.
История о том, как Рокфеллеры оказались вовлечены в фармацевтическую промышленность, содержится во второй части книги. Но, чтобы понять почему наша история получила такой разворот сейчас, полезно знать, что сэр Джон Д. Рокфеллер, и его сын, Джи Ди II, еще в 1927 году начали вносить свои пожертвования в больницу мемориала. Они также предоставили участок земли, на котором новая больница была построена в 1930-х годах. Но ничто не отдается без того, чтобы получить кое-что взамен. В данном случае, это был контроль над одним из самых больших медицинских центров мира. То, как это происходило, описано Ральфом Моссом, бывшим помощником директора связей с общественностью Слоун-Кеттеринг. Говоря о расширении центра после Второй мировой войны, Мосс пишет:
«В то время сам состав совета попечителей вскрывает своего рода равновесие сил – Рокфеллеров и их союзников с одной стороны, осуществляющих основной контроль, с теми, кто представляют интересы Моргана и занимает другие силовые структуры. С этого периода и до настоящего времени этим самым большим в мире частным раковым центром управляют те, кого можно назвать консорциумом основных банков Уолл-Стрит и корпораций.»
К середине 1960-х, правление Мемориального центра рака «Слоун-Кеттеринг» стало довольно однородным. Получалось так, что многие из его ведущих членов были людьми, чьи корпорации получали или теряли громадные суммы денег в зависимости от результатов «раковых войн».
Таким образом, нас не должно удивлять, что данные, полученные Сагиурой, не понравились его нанимателям. То, что происходит в лабораториях, вряд ли представляет интерес для членов правления. Предполагается, что, независимо от их результатов, исследования должны привести к новому патентованному препарату, вместе с которым к руководству хлынет поток наличных денег. Они не спешили обращать особое внимание на работу Сагиуры, но, когда они это сделали, наконец, все черти повскакали с мест прямо в зале заседаний правления. Если лечение от рака может быть найдено в экстракте из абрикосовых косточек, то это страшный экономический удар по промышленности антираковых препаратов.
Никогда ранее работы Сагиуры не подвергались сомнению. В 1962 г., больше чем 200 из его научных работ были изданы в четырех увесистых томах. Предисловие было написано доктором К. Честер Сток, человеком, отвечающим за лабораторные опыты Слоун-Кеттеринг. Доктор Сток писал:
«Немногие имена, если таковые есть, в области раковых исследований известны так широко как Кейнматсу Сагиура. Возможно, благоговейное отношение к его работам лучше всего характеризуется одним комментарием, который сделал один из специалистов в области рака из России. Он тогда сказал мне, когда доктор Сагиура издает свою публикацию, мы знаем, что нам уже не надо перепроверять его исследование, поскольку мы получим те же самые результаты, о которых он сообщает.»
Обо всем этом было