– Мне ничего об этом не известно.
Этот вопрос беспокоил и Джара. Откуда Роза знала, как зашифровывать файлы? Он не припоминал, чтобы она когда-нибудь проявляла хоть малейший интерес к компьютерам.
– И зачем было загружать дневник на чужой компьютер?
– Она не хотела, что его кто-нибудь обнаружил.
– Или прочитал… Джар, я понимаю, что речь идет о Розе, вы с ней встречались и все такое… И все же совать нос в личный дневник…
– Думаешь, я не задавался этим вопросом? – огрызнулся Джар.
– О, Ребел МС![8] – воскликнул вдруг Карл, показывая ему старый альбом.
– Тот самый Рас Тафари, – улыбнулся Джар. Следующую жизнь его друг наверняка проживет в общине растафариан.
Карл положил пластинку обратно и еще больше склонился над прилавком, бормоча почти себе под нос:
– Зачем ворошить прошлое? Читая ее дневник, ты только разбередишь себе раны.
– Возможно, я найду в нем объяснение.
– Ты, и в правду, на это надеешься? И действительно, этого хочешь?
– Да, мне хотелось бы узнать хотя бы «почему?», раз нет ответа на вопрос «как?»
– Позвони, пожалуйста, Кирстен.
У Джара не получилось выговорить «Да», но на прощание он бросил другу обещающий взгляд.
Когда он снова вышел на Лэдброк-Гроув, раздался звонок. Это Эми. Джар попытался ей дозвониться несколько раз после их встречи в Кромере, но телефон Эми был отключен. На мгновение Джару показалось, будто связь прервалась, но тут Эми выдала:
– Они пытаются засадить его. А он ведь ни в чем не замешан.
– В чем не замешан? Эми, я едва тебя слышу.
Остановившись напротив станции метро, Джар оглядел улицу и попытался понять, насколько хорошо ловит его мобильный. Голос Эми звучал так, словно она была пьяна.
– Это из-за старого жесткого диска? – спросил Джар.
За последующие несколько минут ему все же удается выяснить, что произошло. Мартина арестовали по подозрению в хранении непристойных снимков. Нелепое, смехотворное обвинение, утверждает Эми. Повод, чтобы сфабриковать против Мартина дело. Но этого оказалось достаточно, чтобы она снова начала пить свои таблетки. И ситуация грозила еще больше осложниться.
– Мартин ничего не сказал им о старом диске, – сказала Эми.
– И что себе думают полицейские – где он находится?
– В мусорной корзине.
«Это хорошо, – успокаивал Джар. – Очень хорошо!»
– А где сейчас Мартин?
– В Норвиче. Они до сих пор допрашивают его. Что нам делать, Джар? Дело совсем не в каких-то там снимках. Они охотятся за дневником, и они думают, будто его прячет Мартин. Рано или поздно, ему придется им все рассказать, объяснить, что мы отдали жесткий диск тебе.
– Мне нужно время, Эми. Еще несколько дней.
– Тебе удалось открыть дневник?
– Только часть. Чтобы получить доступ к файлам, требуется время. Копы не смогут предъявить что-то Мартину, если он не совершал ничего противозаконного.
В ответ на его «если» в трубке повисла тишина.
– Я позвоню тебе позже, – произносит наконец Эми.
Пока Джар шел к платформе подземки, в его голове мелькала странная мысль: а ведь Мартин действительно мог хранить у себя в компьютере непристойные изображения! Не имея детей, он хранил фотографии двух своих собак с сигаретами – «курящих гончих», как их называла Роза. Нет, ерунда! Мартин ни в чем таком не замешан. Власти интересуются Розой, а не ее дядей. И они сейчас следят за ним, готовые на все, чтобы заполучить ее дневник. Они знают: в этом дневнике что-то есть. Что-то, о чем Роза так и не осмелилась ему рассказать.
12
Кембридж, весенний триместр 2012 г.
Я поступала в Кембридж не для того, чтобы участвовать в пьяных играх. И меня абсолютно не интересует регби (даже несмотря на то что им увлекался отец). Так почему же я всю прошлую ночь провела в компании игроков и их иступленных поклонниц, чьи представления о хорошо проведенном вечере исчерпываются попойками в «Пикреле» с поджиганием самбуки?
Я не хочу никого огорчать, и в этом моя проблема. И когда все ребята в моем корпусе собираются пойти куда-то вечером, мне кажется грубым и нетактичным отказаться, сославшись на другие, более важные дела. Мне не хочется испортить им удовольствие и оказаться «синим чулком». Никому не понравится остаться в одиночестве, что на первом, что на любом другом курсе. И я думала, что активное общение с другими студентами лучше, чем сидеть сычом в своей комнате. Я и так уже провела в ней слишком много времени, при выключенном свете и зашторенных окнах, за написанием дневника – в надежде, что это поможет мне рассеять мглу, все сильнее сгущающуюся вокруг меня и все больше отравляющую мою жизнь.
Ладно, что уж там. Зато прошлой ночью мне удалось улизнуть пораньше. Я смылась, когда ребята начали смотреть в свои пустые бокалы из-под пива, как в бинокли. Безо всякой цели я побрела к Кингс-Парейд, пытаясь представить себе, как там познакомились мои родители. Как бы мне хотелось побольше расспросить отца об их студенческом периоде!
В тот день, когда мы с отцом катались на плоскодонке, мы зашли выпить чаю в «Кеттл Пот», напротив часовни Королевского колледжа. Приобняв за плечи, отец подвел меня к столику у большого эркерного окна, выходящего прямо на знаменитый памятник перпендикулярной готики. Он настоял, чтобы мы сели за этот столик, потому что именно за ним у них с мамой состоялось первое свидание.
– Ваш декан – хороший человек, – сказал тогда отец, обильно смазывая джемом еще теплую сдобную пышку.
– Ты его знаешь?
Доктор Лэнс – бородатый, серьезный, специалист по Гёте с международным признанием.
– Мы вместе учились, – ответил отец. – А по окончании Кембриджа он продолжил заниматься наукой, пробившись со временем в академическую элиту.
– Он показался мне нормальным человеком на собеседовании.
По правде говоря, декан не произвел на меня никакого впечатления. И я тщетно силилась вспомнить его лицо. Во время собеседования я почему-то ожидала, что он вот-вот совершит какой-нибудь странный, сумасбродный поступок – подожжет газету, лежавшую перед ним на столе, или выпрыгнет кувырком из окна посреди разговора. Но все прошло гладко и традиционно – совсем не так, как молва расписывала собеседования в Оксбридже.
– По его рекомендации на работу в МИД были приняты несколько лучших наших сотрудников.
– Я буду иметь это в виду, когда мне понадобится работа.
– Я попросил его приглядеть за тобой.
– Папа! – вздохнула я, но у отца были на то основания.
В свое время меня попросили покинуть несколько учебных заведений, включая мою последнюю школу, но все эти заведения были реально отстойными.
– В этом нет ничего плохого. Большинство студентов умудряются увидеть своего декана, только совершив какой-нибудь проступок. Доктор Лэнс