Да уж, красиво все уладил. Гладко, как по маслу.
В то мгновение, как он оказался внутри, ее объял ужас, и чтобы успокоить девушку, ему пришлось стереть ей память и ввести в легкий транс. Уложив ее на кровать, Роф намеревался сразу же уйти, но не смог. Он стоял над ней, любуясь туманным контрастом между черными волосами и белой наволочкой, вдыхая ее аромат.
Чувствуя сексуальное возбуждение в паху.
Перед уходом он удостоверился, что все окна и двери заперты. А потом оглянулся на нее еще раз. И подумал о ее отце.
Роф сосредоточился на боли, которая уже укоренялась у него в бедрах.
Пока его кровь окрашивала мрамор в красный цвет, он видел перед мысленным взором лицо своего мертвого воина и чувствовал связь, которую им довелось разделять в жизни.
Он должен выполнить последнюю просьбу своего брата. Он обязан мужчине, по крайней мере, за все те годы, что они вместе служили расе.
Получеловек или нет, дочь Дариуса больше никогда не будет гулять ночью без охраны. И не пройдет свой Переход в одиночестве.
Да поможет ей Бог.
* * *Часам к шести утра Батч закончил с оформлением Билли Риддла. Парень был оскорблен тем, что его разместили в камере предварительного заключения рядом с группой наркодилеров и бандитов, так что Батч самым тщательным образом наделал в своих отчетах как можно больше опечаток. И знаете что? Главный компьютер всё продолжал путаться, какую конкретно форму необходимо заполнить.
А затем сломались принтеры. Все двадцать три штуки.
Однако Риддл в участке надолго не задержится. Его отец действительно оказался важной шишкой. Американским сенатором, ни много ни мало. Так что какой-нибудь модный адвокат добьётся того, что Билли выскочит быстрее пули из обоймы. Вероятно, в течение следующего часа.
Вот вам и система уголовного судопроизводства. Всем заправляют деньги.
Не то что бы Батча это беспокоило или что-то в этом духе.
Выйдя в вестибюль, он столкнулся с их регулярной ночной гостьей. Черри Пай-«Вишневый Пирожок», очевидно, только что выпустили из женской камеры. На самом деле ее звали Мэри Мулкахи и, насколько Батч знал, она работала на улице около двух лет.
— Привет, детектив, — промурлыкала она. Ее красная помада смазалась в уголке губ, а черная подводка для глаз растеклась. Пожалуй, она была бы даже симпатична, подумалось ему, если бы слезла с крэка и проспала где-то с месяц кряду. — Идешь домой в одиночестве?
— Как всегда, — он придержал для нее дверь, и они вышли наружу.
— Разве на твоей руке еще не появились мозоли?
Батч рассмеялся, когда они оба приостановились и подняли глаза к небу.
— Ну, как дела, Черри?
— У меня всегда все хорошо.
Не сводя с него пристального взгляда, она всунула между зубами сигарету и зажгла.
— Знаешь, если ладони когда-нибудь станут слишком волосатыми, можешь мне позвонить. Я обслужила бы тебя за так, потому что ты, определенно, красивый сукин сын. Но не говори Большому Папочке, что я это предлагала.
Черри выпустила облачко дыма и рассеянно потерла свое порванное левое ухо. Верхняя половина отсутствовала.
Черт возьми, ну и бешеная же собака этот ее сутенер.
Они зашагали по бетону.
— Ты проверила ту программу, о которой я тебе говорил? — спросил Батч, когда они дошли до тротуара. Он помогал другу открыть группу поддержки для проституток, где женщин убеждали бросить сутенеров и начать новую жизнь.
— О, да, конечно. Там неплохо, — она сверкнула ему улыбкой. — Увидимся позже.
— Береги себя.
Она отвернулась и шлепнула себя ладонью по правой ягодице.
— Только подумай, это могло бы быть твоим.
Некоторое время Батч смотрел, как она плавной походкой удаляется по улице. А затем сел в свою машину и неожиданно решил съездить через весь город, назад к окрестностям «Скримера». Он остановился перед «Макграйдером». Спустя примерно пятнадцать минут из заведения появилась женщина в тесных синих джинсах и черном топе. Она близоруко сощурилась в предрассветных лучах. Заметив его машину, она поправила свои темно-рыжие волосы и направилась к нему. Батч опустил окно. Женщина наклонилась, засунула внутрь голову и поцеловала его в губы.
— Давно тебя не видела. Стало одиноко, Батч? — шепнула она ему в губы.
От нее пахло засохшим пивом и вишнями в ликере — амбре каждого бармена к концу долгой ночи.
— Залезай, — пригласил он.
Она обошла машину спереди и скользнула на сиденье рядом с ним. Пока он вел машину к реке, они болтали о том, как прошла ее ночь. Она снова была разочарована суммой чаевых и к концу смены едва держалась на ногах из-за беготни от клиента к клиенту.
Батч припарковался под пролетом моста, пересекающего реку Гудзон и соединяющего две половины Колдвелла. Он позаботился, чтобы они оказались подальше от бездомных, лежащих в своих постелях из тряпья. К чему им зрители?
И Батч должен был отдать Эбби должное: справилась она быстро. Расстегнув его брюки, одним умелым движением пробудила его эрекцию еще до того, как он успел выключить двигатель. Батч откинулся на сидении, а она, разведя ноги, устроилась у него на коленях и уткнулась ему в шею. Сквозь ее волнистые вьющиеся волосы он мог различить поверхность воды.
«Как красив солнечный свет, играющий на речной глади», подумалось ему.
— Ты любишь меня, детка? — прошептала она ему на ухо.
— Да, конечно, — он пригладил ей волосы и всмотрелся в глаза. Те были пусты. На его месте мог оказаться любой мужчина, именно поэтому и удавались их отношения.
Его сердце было столь же пусто, как и ее взгляд.
Глава 7
Мистер Икс пересек парковку, направляясь к Колдвеллской Академии Боевых Искусств, когда на него повеяло слабым ароматом из располагающегося через улицу «Данкин доунатс»[32]. Этот запах, этот великолепный, густой запах муки, сахара и горячего масла прекрасно ощущался в утреннем воздухе. Он оглянулся, наблюдая за вышедшим из кофейни мужчиной, несущим под мышкой две бело-розовые коробки. Во второй руке у него была огромная кружка-термос с кофе.
«Это стало бы прекрасным началом дня», признался себе мистер Икс.
Переступив через бордюр, мистер Икс поднялся на тротуар, проходящий под красно-золотым навесом академии. Затем, приостановившись, нагнулся и поднял брошенную пластиковую чашку. Ее прежний хозяин заботливо оставил на донышке дюйм газировки, и сейчас его или ее окурки наслаждались,