Боли не было.

В груди Рейджа не было боли после выстрела. И это первый признак того, что дело — дрянь. Болевые ранения обычно не повергают в шок. Онемение? Наверное, хороший индикатор того, что он в смертельной опасности… вместе с тем, что его свалило наземь, и пулей, вошедшей в грудную клетку.

Моргнул. Попытался дышать. Опять моргнул.

Кровь во рту, густая жидкость в горле… поднимавшаяся волна мешала попыткам втянуть кислород в легкие. Доносившиеся звуки были приглушенными, словно его уложили в ванную, и вода скрыла его с головой. Зрение закоротило, небо то представало перед глазами, то снова исчезало. Дышать становилось все тяжелее, давящий на грудь вес все увеличивался, сначала это был вещевой мешок, потом — футболист… сейчас превратился в универсал…

Быстро… все происходило очень быстро.

Мэри, подумал он. Мэри?

Мозг выплюнул имя его шеллан… может, Рейдж даже произнес его вслух… словно супруга могла услышать его.

Мэри!

Паника заполнила его вены, выплескиваясь в грудную клетку вместе с плазмой, которой он, без сомнений, залил все вокруг. Единственная его мысль была не о смерти, сражении или даже безопасности братьев… он молился, чтобы Дева-Летописеца сдержала свою часть сделки.

Чтобы он не оказался в Забвении в одиночестве.

Предполагалось, что у Мэри будет возможность покинуть Землю вместе с ним. Ей должны разрешить последовать за ним, когда он отправится в Забвение. Это было частью сделки, заключенной с Девой-Летописецей: проклятье оставалось с ним, его Мэри исцелялась от лейкемии, и раз его супруга была бесплодна после противоопухолевой терапии, то она останется с ним на столько, насколько пожелает.

«Черт подери, ты умрешь этой ночью».

Только он услышал голос Вишеса в голове, как лицо брата показалось в поле зрения, заслоняя небеса. Рот Ви шевелился, бородка двигалась, когда он выговаривал слова. Рейдж попытался отмахнуться от парня, но руки не слушались мозга.

Последнее, что ему нужно — чтобы умер кто-то еще. Хотя будучи сыном Девы-Летописецы, Вишес меньше всего должен бояться, что отбросит копыта. Но когда Бутч, номер три из их тройки, подкатил к ним и начал орать? У этого парня не было медотвода от Старухи с косой…

Стрельба. Оба открыли огонь.

Нет! — мысленно приказал им Рейдж. — Скажите Мэри, что я люблю ее и бросьте меня здесь, черт подери, пока вас не…

Вишес отшатнулся, будто сам словил пулю.

Тогда все и произошло.

Запах крови брата стал триггером. В мгновение, как медный привкус ударил в нос Рейджа, зверь, запертый в клетке из его плоти, очнулся и полез наружу, превращение вызвало серию внутренних землетрясений, ломавших кости и разрывавших внутренние органы, превращая его в абсолютно иную сущность.

Вот сейчас появилась боль.

Как и чувство, что все усилия напрасны. Если он умирал, то дракон просто займет его место за карточным столом…

— Передайте Мэри, что я люблю ее, — прокричал Рейдж, полностью ослепнув. — Скажите ей…

Но он чувствовал, что братья уже свалили: в воздухе больше не ощущалась кровь Ви, ему никто не ответил… и слава Богу.

Хотя жизненные силы покидали его, он попытался расслабиться, пока тело разрывалось на части. Даже будь у него силы, было бесполезно сопротивляться волне, и легче от этого не становилось. И все же, когда его душа с мыслями, его чувства и сознание притупились, было жутко от незнания, была ли это смерть или превращение отодвинуло её на задний план.

Когда нервная система зверя полностью взяла контроль в свои руки, и боль испарилась, Рейдж оказался в метафизической плавающей зоне, словно то, кем он был и чем являлся, закатали в снежный шар и поставили на полку временного континуума.

Но в данном случае он чувствовал, что ему не дадут вернуться.

И это было забавно. Абсолютно все до единого, кто обладал сознанием и знал о собственной смертности, неизбежно задавался вопросом, когда и где это произойдет, как и почему. Рейдж сам задумывался об этом, особенно во времена своей жизни До Мэри, когда он просыпался в одиночестве, и только перечень его неудач и слабостей составлял ему компанию в течении напряженных и пустых дневных часов.

Этой ночью он неожиданно для себя получил ответы на эти беспорядочные вопросы: «где» — на поле боя, в заброшенной женской школе; «как» — истечет кровью от пулевого ранения в сердце; «почему» — во время исполнения своего долга; «когда» — наверное, в течение следующих десяти минут, может, и раньше.

Зная характер его работы, это не удивительно. Ну, за исключением части про школу.

Он будет скучать по своим братьям. Господи… это было намного больнее превращения в зверя. И он будет беспокоиться за них и за будущее правления Рофа. Черт, он пропустит взросление Наллы и Рофа-младшего. И, будем надеяться, успешное появление на свет двойняшек Куина. Он сможет наблюдать за ними из Забвения?

О, его Мэри. Его красивая, прекрасная Мэри.

Его накрыл ужас, но было очень сложно удержаться за ощущение, потому как он ослаб еще больше. Чтобы успокоиться, он напомнил себе, что Дева-Летописеца не солгала. Дева-Летописеца была всемогущей. Дева-Летописеца сохранила баланс, когда спасла Мэри и сделала им величайший дар, уравновесив тот факт, что его шеллан никогда не сможет иметь детей.

Не будет детей, подумал он с внезапной и резкой болью. Он и его Мэри никогда не смогут иметь детей.

Это было печально.

Странно… раньше он не задумывался, что они хотели детей, по крайней мере, осознанно. Но сейчас, с пониманием, что этого никогда не произойдет? Он был полностью опустошен.

По крайней мере, его Мэри никогда не покинет его.

И он верил, что когда достигнет двери в Забвение и пройдет