Моя рука дрожит, когда я поворачиваю ручку и вхожу внутрь.
Комната больше, чем остальные, достаточно большая, чтобы вместить около двадцати людей, которые разместились бы в красных кабинках из кожи, образующих полукруг вдоль дальней стены. Кота утверждает, что кожа дает клиентам представление, будто учреждение высокого уровня. На самом же деле все выглядит высококлассным, когда единственный источник света исходит от люминесцентной лампы. Так просто легче убирать весь бардак. Круговая сцена с четырьмя блестящими серебряными металлическими шестами находится перед кабинками и занимает большую часть центра комнаты. Мини-бар справа от меня гарантирует, что холостяки могут напиться до чертиков, пока к их членам ласково и дразняще прикасаются, но сегодня он пуст.
Сегодня вечером компания невелика, и я останавливаю взгляд на двух фигурах, сидящих прямо напротив меня, и понимаю, что желаю поучаствовать.
Женщина несколькими годами старше меня одета в черную юбку-карандаш и заправленную в нее красную блузку, что соответствует цвету ее губной помады, одаряет меня страстным испепеляющим взглядом, когда я вхожу в комнату. Она похожа на фейерверк, из-за чего я решаю называть ее Рыжей. Десять к одному, что прийти сюда — ее идея. Наверное, чтобы оживить интерес в спальне. Так часто случается, когда пары приходят вместе, чтобы посмотреть мой танец. Для меня это не важно. Деньги есть деньги, и не мое дело судить чужие отношения. Но я сужу, потому что узнаю человека рядом с ней, лицо, которое смотрит прямо на меня. Я бы с легкостью узнала эту вальяжную позу и темные глаза где угодно.
Может, все-таки это и не было ее идеей.
Мои миры столкнулись с новой силой, словно лужа неправильно подобранной краски, пролитой поперек пола, покрытого линолеумом. Я не ожидала увидеть своего мужчину-загадку еще раз, но он здесь, сидит передо мной, ожидает моих прикосновений. Этого достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание.
Я не знаю, что он здесь делает, и мне ненавистна мысль, что он привел кого-то с собой, но я не могу перестать поедать глазами каждый дюйм его восхитительной фигуры. Он — мечта в черном костюме, верхние несколько пуговиц его белоснежной рубашки расстегнуты, открывая взору немного волос на груди. Как будто этого было не достаточно, чтобы убедить меня в том, что он замышляет что-то нехорошее, темно-красный свет падает сверху на его фигуру, делая его до смерти похожим на дьявола — донельзя грешного и бесспорного.
Нежелание профессора Скотта разоблачать того, с кем у него встреча, более не является тайной. Может быть, он привел ее сюда только, чтобы посмотреть, как я буду реагировать, если не в качестве меры наказания за попытку узнать информацию. Это именно то, что я сейчас вижу. Кем бы ни была эта женщина, она, должно быть, приезжая, так как я определенно не узнаю ее. Я сильно сомневаюсь, что профессор Скотт ожидал в своем классе натолкнуться на собственную любовницу так же, как я никогда не рассчитывала, что он окажется одним из моих преподавателей. Но как же мой мужчина-загадка? Каждый его шаг преднамеренный. Расчетливый. Я не сомневаюсь, что и сегодня это в некотором роде тест.
Я как не в своей тарелке. Я чувствую, будто меня предали, но в то же время я напоминаю себе, что между нами никогда не было никаких обязательств. Тем не менее, я не могу перестать представлять, как он делает с ней то же самое, что и со мной в комнате отеля.
Она заняла мое место?
От мыслей, что проносятся в моей голове, меня тошнит. Я превращаюсь в беспорядочный комок нервов, и мне нужен чертов алкоголь, чтобы успокоить нервы, но с его влиянием профессор Скотт выглядит абсолютно спокойным. А почему бы и нет? Он единственный, кто здесь дергает за ниточки. Это заставляет меня задаться вопросом, как часто он это делает. Несмотря на то, что я испытываю уже второй приступ тошноты с момента, как вошла в эту дверь, и он становится все сильнее и сильнее с каждым моим шагом, он не проявляет абсолютно никаких признаков эмоций. Не могу сказать, или волнует его вообще мое присутствие здесь, или же он может предвидеть все, что должно случиться.
Я бы хотела думать, что читаю в его глазах именно предвкушение. Пусть я никогда и не предполагала, что буду исполнять приватный танец перед одним из своих преподавателей, не могу отрицать, что часть меня приходит в восторг, так как я, наконец, получаю возможность быть еще ближе к человеку, который подавлял все мои мысли и эмоции в течение нескольких месяцев. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что меня абсолютно не должно волновать наличие у него девушки. Он ступил на мою территорию, и если кто-то и должен прямо сейчас чувствовать себя неловко, то это он. Сегодня я намерена показать ему, каково это быть в чьей-то власти.
Воодушевленная реализацией замысла, я концентрируюсь на том, что сделаю с ним то, что он всегда делал со мной. Сладкие пытки ― моя специализация. Если он будет хорошо себя вести, я даже позволю ему коснуться меня. От самой мысли об этом я становлюсь влажной.
Медленными отточенными движениями я ставлю колено на сцену и начинаю ползти по ней. Я удерживаю взгляд профессора Скотта, когда кружусь вокруг, а затем сажусь на краю и ставлю каблуки по обе стороны его ноги и ноги женщины, широко раздвигая свои собственные. Взгляд профессора падает на мою промежность, и я ухмыляюсь, когда замечаю голод, отражающийся в нем.
Это тот выброс мужества, в котором я нуждаюсь.
― Правило первое: никаких разговоров. ― Мой голос щелкает, словно удар кнута, заставляя обоих обратить их внимание на мое лицо. Это не правило внутреннего распорядка, оно из моих собственных. Мне нравится мое непрерывное выступление, и болтовня, как правило, портит настроение. ― Если я задаю вам вопрос, простой кивок или качание головой ― все, что от вас требуется.
― Правило второе: никаких прикосновений. Я буду касаться вас, но вы не будете