— Еще один джин для дамы! — важно приказал он Логану.
Тот кивнул и принес новый бокал.
— Спасибо за угощение, мальчики, но я… кое-кого жду. — Как ни приятно было иметь рядом кого-то из своих, но работа есть работа, а они могли мне помешать.
Оба театрально застонали.
— Да ладно, хоть одну выпивку. Нам, кто из плоти и крови, здесь нелегко, нам надо держаться друг друга.
Его слова так точно отражали мои собственные мысли, что я опять не удержалась от улыбки.
— Одну выпивку — и все, договорились? А кстати, что вы тут делаете? — Оба на вид были не старше меня и слишком уж невинно выглядели.
— А, нам здесь нравится. Забавно. — Мартин по-птичьи дернул головой, глядя, как Ральфи требует у Логана налить по новой.
— Да уж, забавно до смерти! — предостерегла я.
Мартин, который копался в бумажнике, собираясь расплатиться за мой джин, уронил его. Я соскочила с табурета, чтобы помочь поднять. Они выглядели такими доверчивыми. Ральфи, хихикнув, торжественно подал мне бокал:
— Вот. Скажешь, сама не понимаешь?
— Вам лучше не знать, зачем я здесь, — пробормотала я — скорее не им, а сама себе. И подняла бокал. — Спасибо за выпивку. Теперь вам лучше уйти.
— Ты даже не допьешь? — Ральфи обиделся, как мальчишка.
Я открыла рот для ответа, но знакомый голос опередил меня:
— Кыш отсюда, сопляки!
Кости угрожающе навис над ними, и оба, испуганно оглянувшись, тут же испарились. Кости, смахнув сидевшего рядом со мной, занял его место. Тот не пикнул, как будто так и надо.
— Ты что здесь делаешь? А если он сейчас войдет? — прошипела я, не глядя на него из опасения, что за нами наблюдают.
Он только рассмеялся своим невыносимым смешком и протянул руку:
— Мы незнакомы. Меня зовут Криспин.
Игнорируя протянутую руку, я уголком рта свирепо шепнула:
— Не смешно.
— Даже руку мне пожать не хочешь? Не очень-то это вежливо. Мама тебе не говорила?
— Ты прекратишь? — Я миновала точку кипения и взорвалась: — Перестань дурачиться! У меня работа. Сейчас войдет настоящий Криспин, а ты со своими шуточками его спугнешь. Господи, совсем не соображаешь, что ли?
Он порой бывал нахален до безрассудства.
— Я не соврал, пушистик. Меня зовут Криспин. Криспин Филипп Артур Рассел Третий. Последнее — фантазия моей мамочки. Она наверняка не знала, кто мой папочка. И решила, что, поставив после фамилии порядковый номер, придаст мне чуточку величия. Бедняжка никогда не умела взглянуть в лицо реальности.
Я с нарастающим беспокойством осознавала, что он не шутит.
— Ты Криспин? Ты? Но тебя зовут…
— Говорил же, — перебил он, — вампиры обычно меняют имена, когда перестают быть людьми. Криспином меня звали, пока я был человеком. Теперь я редко пользуюсь этим именем, ведь тот парень мертв. Джэн, когда превратил меня, похоронил на кладбище аборигенов — до времени, пока я встану. Они столетиями хоронили своих мертвецов на одном и том же месте — и не слишком глубоко. Впервые открыв глаза уже вампиром, я увидел вокруг себя одни кости и с той самой ночи стал Кости.
Картина была жуткая, но я не отступалась.
— Так что за игру ты затеял? Хочешь, чтобы я попыталась тебя убить — или как?
Он снисходительно хмыкнул:
— Нет, ну что ты. На самом деле ты сама виновата.
— Я виновата? Какое я имею отношение… — я оглянулась по сторонам и не нашла подходящих слов, — к этому?
— Ты вчера сказала, что ни разу не выбиралась в клуб просто развлечься и потанцевать. Ну вот, пушистик. Сегодня мы с тобой и пьем, и танцуем — и никаких убийств. Считай, у тебя выходной. Ты будешь Кэт, а я Криспин, и ты отправишь меня восвояси голодным и с горящими яйцами, словно мы и не встречались никогда.
— Так ты что, все это выдумал, чтобы заманить меня на свидание?
Я мрачно допивала свой джин — угощение от человеческих мальчишек, которые сбежали в голубые дали от одного грозного взгляда.
Его глаза вспыхнули темным светом, на губах появилась знакомая хитрая усмешка.
— Но я же не заставил тебя снимать трусики, верно? Ты даже не способна оценить моей маленькой любезности. Ладно, милая, допивай и пойдем потанцуем. Обещаю, что буду настоящим джентльменом. Если ты не потребуешь обратного.
Я поставила бокал на стойку:
— Извини, Криспин, я не танцую. Негде было научиться. Знаешь, недостаток общения и все такое…
Брови у него взлетели под самые волосы.
— Ты никогда не танцевала? Этот твой совратитель даже не покрутил тебя ни разу? Мерзавец.
Воспоминание о Дэнни все еще саднило.
— Нет. Я не танцую.
Он хладнокровно глядел на меня:
— Теперь танцуешь.
Он чуть ли не силой стащил меня с табурета, не обращая внимания на протесты и попытки высвободиться. Оказавшись в гуще кружащихся людей и нелюдей, он развернул меня к себе спиной, одной рукой обнял за талию, другой сжал мою ладонь. Он всем телом прижимался ко мне, бедра интимно касались меня сзади.
— Клянусь, только попробуй что-нибудь… — Моя гроза утонула в ритме музыки и шуме голосов.
— Расслабься, я тебя не укушу. — Смеясь над собственной шуткой, он начал покачиваться в такт барабану, терся плечами и бедрами о мои. — Ну же, это так просто. Двигайся, как я, для начала помедленней.
Не стоять же мне было как дуре? Я стала покачиваться, подражая его движениям. Пульсирующий ритм дергал меня за нервные окончания, как марионетку за невидимые нити, и вскоре я уже сама прижималась к нему. Он был прав, танцевать легко. И дьявольски сексуально. Теперь я понимала, что чувствует змея, когда заклинатель играет на флейте, а она покорно извивается в такт музыке. Кости развернул меня к себе лицом, но руки так и не выпустил, будто опасался, что я ударюсь в бегство.
Напрасные опасения. Я до странности наслаждалась танцем. Свет и звук как будто сливались воедино. Наши тела прикасались друг к другу, и их общая энергия опьянила меня. Было что-то здоровое в том, чтобы позволить телу двигаться, как ему вздумается, повинуясь только ритму — и ничему другому. Я вскинула руки, откинула голову, покорившись этому чувству. Руки Кости скользнули к моей талии, легко обхватили, и мне вдруг захотелось созорничать. Он меня шантажировал, поколотил, заставил выбиваться из сил на тренировках. Самое время для заслуженной расплаты.
Я обхватила его торс, увидела, как округлились его глаза, и притянула к себе вплотную, прижавшись грудью. А потом медленно повела бедрами, как на моих глазах делали другие танцующие.
Его руки сжались крепче, притянули так, что мы слились, воедино. Одна рука скользнула вверх, легла на затылок, и я самоуверенно улыбнулась ему в лицо.
— Ты прав, это просто. А я способная ученица.
Я еще прижималась к нему всем телом, дразня его. Совсем непохоже на меня, но почему-то казалось, что так и надо. Все прежние заботы стали