Майя припомнила, как сказать на языке Прай-Ри «терпение», и произнесла слово вслух.
Валравен снова поскреб бороду.
— Должно быть, ты унаследовала от предков дар чужеречия, дитя. Сколько языков ты уже знаешь?
— Дагомейский, немного пайзенийский, ну и наш, конечно, — ответила Майя, выпрямила спину и гордо улыбнулась. — И на всех них я говорю и пишу. Вот бы еще выучить язык Прай-Ри, там ведь родилась матушка. Или нессийский. А какой лучше?
— Дитя, тебе ведь всего девять лет. Боюсь, наш нессиец совсем тебя замучил учебой. Все-то ты руны зубришь… — он постучал пальцем по изящному золотистому тому книги у себя на коленях. — Смотри только, не проговорись, что умеешь читать. Если в братстве Дохту-Мондар узнают наш секрет, меня казнят.
Майя покрутила темный локон и укоризненно поглядела на канцлера.
— Я вас никогда не выдам, — твердо сказала она.
Канцлер улыбнулся.
— Знаю, дитя, знаю. Это все Исток, он заставляет меня думать об этом. Ты рождена для великих дел. Очень может быть, что однажды ты станешь королевой Комороса.
На мгновение Майе стало страшно.
— А как же мама? Вы ведь не думаете, что в ее ребеночке есть зло, правда, лорд канцлер?
Валравен провел рукой по курчавым седым волосам.
— Я никогда не лгал тебе, Майя. Ты — первенец царственной четы, но ты — девочка. Закон и обычай гласят, что, даже если наследников мужского пола у твоего отца не будет, править страной ты не сможешь. А после тебя твоя мать трижды рождала мертвых детей.
Майя вновь содрогнулась, чувство вины перехватило ей горло, едва не задушив. И все-таки она не заплакала. Однажды ее отец похвалился перед послами из Пайзены, что его дочь никогда не плачет.
— Это из-за меня? — спокойным голосом, серьезно спросила она.
— Кто может знать наверняка? Должно быть, такова была воля Истока. Что ж, будем ждать известий.
Он взмахнул рукой, указывая на заваленный пергаментными свитками стол.
— Видишь, сколько писем? Кому требуется ответ, кому — указания, кто-то просто желает удовлетворить собственное любопытство. Все короли окрестных стран жаждут знать, какого пола ребенок и родится ли он живым. А вон та груда бумаг на краю стола — это от короля Прай-Ри. Если родится мальчик, король желает женить его на своей дочери и подкрепляет это желание изрядной суммой денег. А ведь у короля Дагомеи тоже есть дочери, правда, уже взрослые, но и он предложит твоему отцу брачный союз с юным принцем и бочонок золота в придачу. Как в свое время предложил то же самое для тебя, — на лице канцлера играла мудрая улыбка. — Я охотно верю в то, что он так и не простил нам всего того, что было в прошлом, однако он достаточно умен и понимает все выгоды союза с более сильным соседом.
Майя знала, как устраивали ее собственный брак, и воспоминание об этом заставило ее печально улыбнуться. Когда ей было два года, король Дагомеи произвел на свет наследника и весьма скоро после этого заключил союз с Коморосом. Залогом прочности союза стала помолвка его сына с Майей. Впрочем, несколько лет спустя помолвка была разорвана, ибо торговое соглашение между Дагомеей и Пайзеной долго не протянуло, и конфликт вылился в ожесточенную войну.
Майя всегда знала, что ее брак будет делом чистой политики. В свои девять лет она уже не питала никаких иллюзий на сей счет. Однако она верила канцлеру Валравену, знала, что он умен и проницателен… и что он привязан к ней. Валравен был доверенным советником отца, личным наставником Майи, а кроме того, положение его в ордене Дохту-Мондар было столь высоким, что канцлер имел власть даже за пределами королевства.
По затекшим ногам разливалась ноющая боль. Майя разгладила подол платья.
— А вы уже придумали, за кого я… выйду замуж? — спросила она, стараясь не выдать того смятения, которое охватывало ее всякий раз при мысли об этом.
— Хм-м-м?
Канцлер склонил голову и прислушался, повернувшись ухом к открытой двери.
— Наверное, уже идут какие-нибудь переговоры о… о моем браке?
— В данный момент — нет, — ответил Валравен. — Ты у нас девица красивая, пусть и застенчивая. В желающих предложить тебе руку и сердце недостатка никогда не будет. Однако с политической точки зрения было бы необдуманно заключать какие бы то ни было договоренности прежде, чем мы будем знать точно, произведет ли твоя мать на свет наследника. Как советник твоего отца, я вынужден вести судно туда, куда дует ветер, а не требовать от ветра, чтобы он дул, куда я пожелаю. Если я буду достаточно ловок, однажды ты станешь первой властительницей этих земель. И нам надо будет очень осмотрительно подбирать консорта, понимаешь?
С лестницы послышались шаркающие шаги. Канцлер Валравен встал, сдвинул груду пергаментов и положил книгу на стол. Колыхнув подолом рясы, он повернулся к окну и стал смотреть на простиравшиеся внизу черепичные крыши с торчащими тут и там трубами. Небо над крышами наливалось сажистой чернотой.
На пороге показался Кэрью, королевский рыцарь. Лицо его блестело от пота, взгляд был напряжен, и Майе хватило одного взгляда, чтобы понять, что ребенок погиб. Внутри у нее все сжалось, сердце заныло от боли. Она так мечтала, чтобы у нее был брат или сестра! Пусть бы даже это значило, что ей не бывать королевой Комороса. Она любила играть с другими детьми и в товарищах по играм недостатка не имела, но все прочие дети, разумеется, были ниже по происхождению. Майя знала, что им велено во всем с ней соглашаться, уступать победу в любой игре, подчиняться любым ее капризам и исполнять все желания.
Противно!
Майя полагала, что стала принцессой по воле слепого случая, и относилась к окружающим как к равным, если только они не демонстрировали обратного. По природе склонная к соревнованию, Майя мечтала побеждать собственными силами, а не принимать победу даром. В результате среди ровесников друзей у нее почти не было, и дружила она по большей части с теми, кто был старше и мудрее — например, с канцлером.
— Ребенок… родился мертвым, — задыхаясь, выдавил из себя Кэрью и уронил голову. — Мальчик. Прошу вас, спуститесь и утешьте короля. Он сам не свой от горя.
— Разумеется, — скорбно ответил Валравен. Собираясь с силами для предстоящего, он бросил