Однако нынешнему хозяину таун-хауса на Сентрал-Парк-Уэст не было дела ни до истории, ни до викторианской мебели, некогда украшавшей комнаты. Ему нравилось то, что окружало его теперь: массивные столы и вращающиеся стулья, компьютеры и приборы, мешанина проводов и кабелей, которые уходили в отверстия, просверленные в столетних оштукатуренных стенах.

Сам Линкольн Райм большей частью обходился без проводов. Благодаря прогрессу в радиоэлектронике и использованию инфракрасных лучей микрофоны на его инвалидном кресле и у кровати на втором этаже были напрямую подключены к компьютерам и узлам управления всем этим сложным хозяйством. Инвалидным креслом он управлял, касаясь безымянным пальцем левой руки сенсорных кнопок на пульте. Все прочие операции, от телефонных звонков до отправки электронной почты и выведения изображения в микроскопе на монитор, он совершал, отдавая голосовые команды.

Райм услышал, как хлопнула входная дверь. Пришедшие вразнобой затопали в прихожей. Он сразу вычислил Амелию Закс – у нее была легкая поступь при высоком росте. Затем он различил характерные тяжелые шаги Лона Селлитто.

Закс тут же сказала:

– Мы столкнулись с какими-то непонятными вещами, Райм.

– Давай рассказывай. Что произошло?

Закс изложила события, завершившиеся исчезновением убийцы из репетиционного зала.

– Патрульные услышали в зале выстрел. Ворвались через обе двери. Там никого не было.

Селлитто заглянул в свои записи:

– По словам патрульных, ему за пятьдесят, он среднего телосложения, с бородкой, шатен. Уборщик никого не видел. Из училища позвонят, дадут его имя и телефон.

– Как насчет жертвы? Есть мотивы убийства?

– Ее не изнасиловали и не ограбили, – ответила Закс.

– Ни в настоящем, ни в недавнем прошлом мужчин у нее не было, – добавил Селлитто. – Не за что зацепиться, вот беда.

Райм, как делал частенько, поручил своему помощнику Тому обязанности стенографиста, и тот записал данные на одной из висевших в лаборатории больших белых досок. В дверь постучали, и вошел Мэл Купер. Обладатель ученых степеней по математике, физике и органической химии, Купер не знал себе равных в анализе вещественных доказательств. Неразговорчивый специалист служил в лаборатории криминалистики ПУНа в Куинсе, но часто работал с Раймом, когда того привлекали консультантом по “горячему” делу.

Купер сквозь очки с толстыми стеклами в стиле Гарри Поттера прищурился на коробки с вешдоками:

– Что у нас здесь?

Селлитто пункт за пунктом изложил подробности, а Купер тем временем натянул перчатки из латекса и принялся рассматривать содержимое пакетов и банок. Райм подкатил к нему.

– Это еще что такое? – спросил он, рассматривая зеленую плату с динамиком.

– Плата, я нашла ее в зале, – ответила Закс. – Ее принес убийца, я определила по отпечаткам следов.

– Отправьте Тоубу Геллеру, – распорядился Райм.

Геллер работал в нью-йоркском отделе ФБР по борьбе с компьютерными преступлениями. В прошлом он не раз помогал Райму, и тот знал, что если кто-нибудь и сумеет раскрыть назначение устройства, так это Геллер.

Затем они стали рассматривать обнаруженную в зале пиротехнику – фитили и петарды.

По крайней мере одну загадку Закс разгадала. Убийца, объяснила она, составил стулья вместе и закрепил их с помощью бечевки, к которой привязал фитили. Зажег их, через минуту огонь добрался до бечевки и пережег ее. Стулья с грохотом попадали на пол, создалось впечатление, будто убийца все еще в зале. Он также запалил фитиль петарды, чей взрыв патрульные приняли за выстрел.

– Можно установить происхождение пиротехники? – спросил Селлитто.

Купер отрицательно покачал головой:

– Фитили стандартные, а от петарды ничего не осталось.

– Была еще вспышка света, – напомнила Закс. – Когда патрульные застали преступника над телом убитой, тот поднял руку, и сверкнула яркая вспышка. Она их ослепила.

– Следы остались?

– Возможно, но я ничего не нашла.

– Идем дальше. Отпечатки подошв?

Купер вывел на монитор базу данных ПУНа по отпечаткам обуви.

– Черные мокасины, марка “Экко”. Размер, похоже, десятый.

– Мелкие частицы? – продолжил Райм.

Закс вытащила из коробки несколько полиэтиленовых пакетов с полосками клейкой ленты.

Купер извлек прямоугольные полоски. Налипшие на ленту частицы в основном оказались пылинками и совпали с контрольными образцами, взятыми Закс, то есть изначально там находились. Но на нескольких полосках обнаружились волокна, найденные на полу, где ходил убийца, или же на предметах, которые он трогал.

– Под микроскоп.

Эксперт поддел их пинцетом, поместил на предметные стекла, вставил в бинокулярный стереомикроскоп и нажал кнопку. На большом плоском мониторе компьютера появилось изображение.

Волокна выглядели как толстые сероватые нити.

Волокна – ценный криминалистический “ключ”, поскольку их легко классифицировать. Райм мгновенно понял, что они не химического происхождения и не на полимерной основе, стало быть – натуральные.

– Посмотрите на клеточную структуру. Держу пари, экскрементное выделение.

– Чего-чего? – спросил Селлитто. – Экскременты?

– Да, как, например, шелк. Он продукт пищеварения шелковичных червей. Выкрашен в серый цвет, доведен до матовой тусклости.

– Убийца был в сером?

– Нет, – ответил Селлитто.

– Убитая тоже нет, – добавила Закс.

– Ага, – сказал Купер, – похоже, тут волосы.

На экране возникла прядь каштановых волос.

– Человеческие, – определил Райм. – Но не живые – из парика. Взгляните на корни – не луковица, а клей.

На двух полосках ленты Купер обнаружил мельчайшие частицы пыли и фрагмент какого-то растения.

– Сперва посмотрим растение, Мэл.

Исследуя места преступлений, совершенных в Нью-Йорке, Линкольн Райм всегда придавал большое значение уликам геологического, растительного и животного происхождения, так как лишь одна восьмая мегаполиса находится на Североамериканском континенте, а семь восьмых – на островах. То есть минералы, флора и фауна более или менее показательны для конкретных районов города и даже для округов и кварталов в составе района, так что нетрудно “привязать” такие улики к определенному месту.

На экране появились красноватая веточка и крошечный кусочек листа.

– Прекрасно, – объявил Райм. – Красная голая кария. В городе ее, можно сказать, нету, я знаю только два места, где она растет, – Центральный парк и Риверсайд-парк. Кстати… Постой, взгляни-ка. Что это там голубовато-зеленое? Не лишайник?

– Возможно, – согласился эксперт, – однако лишайников на свете пруд пруди.

– Но серых и голубовато-зеленых не так уж много, – сухо возразил Райм. – А если точно, так очень мало. Их, впрочем, полно в Центральном парке. А теперь глянем на пыль.

Купер вставил предметное стекло. Изображение в микроскопе – пылинки, похожие на астероиды, – криминалистам ничего не дало, и Райм сказал:

– Прогони образцы через ГХ/СМ.

Газовый хроматограф/спектрометр массы – соединение двух приборов химического анализа. Первый разделяет состав неизвестного вещества на части, второй эти части определяет. Результаты сделанного Купером анализа показали, что в пыли, собранной Закс, содержится масло. Правда, база данных сообщила всего лишь, что масло – на минеральной, а не растительной или животной основе.

– Отправь в ФБР, – распорядился Райм, затем впился взглядом в пластиковый пакет: – Та самая черная ткань, которую ты обнаружила?

Закс утвердительно кивнула.

Райм заметил, что, хотя кусок ткани – это был шелк – можно сложить в маленький комочек, в развернутом виде он