– Мы вычислили все по минутам и знаем, что убийца поджидал ее в коридоре, – сказал Райм. – Готов спорить, он прятался в углу под этой тканью. Она превратила его в невидимку.
Купер обнаружил приставшие к ткани частички и нажал на одну из них тончайшим щупом. Она спружинила.
– Разновидность резины, – предположил Райм. – Прогони через ГХ.
Пока ждали результата, в дверь позвонили. Том пошел открыть и вернулся с конвертом в руке.
– Прекрасно, – сказал Райм. – Вернулись наши пальчики. Проверь по АСОП, Мэл.
Мощные серверы фэбээровской автоматизированной системы определения отпечатков пальцев были способны в считанные часы обработать оцифрованные отпечатки по всей стране и сообщить результат.
Райм первым делом заметил два изуродованных пальца на левой руке – мизинец и безымянный. Они, судя по всему, срослись вместе, их подушечки были гладкими, без бороздок.
Ирония судьбы, подумалось Райму: у преступника изуродован безымянный палец на левой руке, у меня же он – единственная часть тела ниже шеи, которой я могу шевелить. Затем Райм нахмурил брови:
– Подержи-ка еще минутку на сканере, Мэл, хочу рассмотреть получше. Не замечаете ничего необычного?
– Кажется, нет… Постой, – рассмеялась Закс. – У всех пальцев – одни и те же отпечатки.
– Должно быть, натянул что-то вроде перчаток, – заметил Купер.
На экране возникли результаты анализа ГХ/СМ.
– Прекрасно, что тут у нас? Чистый латекс… А это что такое? – Купер задумался. – Компьютер дает определение – альгинат.
– По зубной части. Порошок, его мешают с водой, чтобы делать слепки. Дантисты пользуются им при протезировании.
Купер продолжал изучать экран.
– Имеем также ничтожные следы касторового масла, пропиленгликоля, слюды, окиси железа, двуокиси титана, каменноугольной смолы и нейтральных пигментов.
– Кое-что из перечисленного входит в состав косметики, – сказал Райм.
– Ее? – спросил Купер Закс.
– Нет, – ответила та, – я сняла у нее соскобы. На ней не было никакого макияжа.
– Хорошо, отправляем на доску. Потом разберемся.
Перейдя к орудию убийства, веревке, Мэл Купер сказал:
– Белая веревка с сердцевиной из черного шнура. И то и другое – крученый шелк, особенно легкий и тонкий, поэтому-то веревка не толще обычной, хотя на самом деле это две веревки в одной.
– Все чуднее и чуднее, – заметила Закс.
– Угу, – согласился Райм, пребывавший в расстройстве, – но идем дальше. Мне нужно что-нибудь знакомое, из чего можно извлечь толк.
Позвонил Тоуб Геллер из отдела по борьбе с компьютерными преступлениями:
– Это цифровой магнитофон. Твой преступник что-то записал, сохранил запись на жестком диске и запрограммировал на воспроизведение через какое-то время. Что он там записал, неизвестно – он встроил стирающую программу, она уничтожила запись.
– Его крик про заложницу был всего лишь магнитофонной записью, – проворчал Райм. – Чтобы подумали, будто он все еще в зале.
– Здравая мысль. Устройство неплохо изображает человеческий голос.
– На диске ничего не сохранилось?
– Ничегошеньки. Все стерто вчистую.
Затем перешли к разбитым часам, но ничего не узнали, кроме точного времени, когда их разбили.
Том записывал их соображения на белой доске. Райм бросил взгляд на пакет с регистрационной книгой.
– Девять человек расписались, а фамилий всего восемь, – задумчиво протянул он. – Думаю, нам не обойтись без специалиста. – Он произнес в микрофон: – Команда телефону. Соединить с Кинкейдом Паркером.
Через пару секунд раздался голос одного из самых выдающихся специалистов страны по анализу документов:
– Привет, Линкольн. Что-то вы давно не звонили – месяц или два?
– Занят был, – ответил Райм в оправдание.
– Что там у вас?
– Расследуем одно дело, и мне нужна помощь. Произошло следующее: мы видели, как преступник расписался в регистрационной книге на посту охраны.
– Требуется проанализировать почерк?
– В том-то и дело, что образчик почерка не сохранился.
– Исчез?
– Ага.
– Вы уверены, что тот действительно расписался?
– Безусловно. Охранник видел запись.
Кинкейд мрачно усмехнулся:
– Гениально. Значит, кто-то потом расписался в той же графе на пустом месте и напрочь забил отпечаток его подписи, если такой сохранился.
– Верно. Как ему это удалось?
– Он снял написанное, – предположил Кинкейд. – Воспользовался симпатическими чернилами.
– Такие чернила продаются в каком-нибудь определенном месте?
– Хм-м. – Кинкейд задумался. – Скорее всего, в магазинах игрушек или “Волшебных лавках”.
– Что ж, Паркер, спасибо за помощь.
Райм отключился, и в эту минуту доставили посылку от судебного патологоанатома. В посылке был полиэтиленовый пакет с наручниками, снятыми с убитой. Они были из грубо выкованного железа.
– В жизни не видел ничего похожего, – заметил Купер, беря их в руки. Он почистил кисточкой защелки, но не обнаружил ничего интересного. Правда, то, что наручники такие старинные, сужало круг мест, где их можно было приобрести. Райм попросил Купера сфотографировать их, а снимки показать антикварам – вдруг кто-нибудь опознает.
Селлитто позвонили по мобильному. Он послушал и произнес с ошарашенным видом:
– Не может быть… Вы уверены?… Да, понял. Спасибо.
Отключившись, детектив посмотрел на Райма:
– Звонил администратор училища. По субботам в здании не убирают. Из тамошних уборщиков никто не похож на старика, которого видели свидетели.
– Вот черт! – прервал его Райм. – Это был он! Уборщик совсем не походил на убийцу, так?
Селлитто заглянул в записную книжку:
– За шестьдесят, безбородый, лысый, в сером рабочем комбинезоне.
– В сером! – воскликнул Райм. – Вот откуда шелковая нить.
– Ты о чем? – спросил Купер.
– Неизвестный убивает студентку. Патрульные застают его на месте преступления, он их ослепляет, бежит в зал, устраивает фокус с фитилями и цифровым магнитофоном, чтобы те решили, будто он внутри, переодевается в уборщика и выбегает через вторую дверь.
– Как, черт возьми, он ухитрился это успеть? – спросил Селлитто. – Ведь прошло не больше минуты. Он никак не мог уложиться.
– Никак? – ехидно бросил Райм, подъехав к доске, на которой Том закрепил сделанные Закс оцифрованные снимки следов. – Может, полюбуемся на улики? – Он сравнил снимки следов убийцы с теми, что Закс сняла в коридоре, где обнаружила уборщика, и заявил: – Ботинки.
– Те же самые? – догадался Селлитто.
– Те же, – сказала Закс, подойдя к доске. – “Экко”, десятый размер.
– Что же мы имеем в итоге? – вопросил Райм. – Убийцу, которому чуть за пятьдесят, среднего телосложения, среднего роста, безбородого, с двумя изуродованными пальцами. И все. – Он нахмурился и зловеще произнес: – Нет, не все. Мы знаем, что при себе он имел запасную одежду, орудия убийства… Он прекрасно подготовился. – Райм посмотрел на Селлитто и добавил: – Он снова это сделает.
Закс мрачно кивнула в знак согласия.
Райм уставился на доску, исписанную беглым почерком Тома, подумал, что же связывает воедино все эти данные: черный шелк, косметику, переодевание, маскировку, вспышку, пиротехнику и симпатические чернила.
И сказал:
– Наш парень учился на фокусника.
– Ну, учился, – кивнул Селлитто. – Но нам-то что делать?
– По-моему, ответ ясен, – сказал Райм. – Найти собственного.
– Кого собственного? – не понял Селлитто.
– Фокусника, кого же еще?
– Повторите.
Она уже повторяла восемь раз.
– Снова?
Мужчина кивнул. И