— Не стоит, — произнес голос у них за спиной.

Лукас обернулась и увидела мужчину в кожаной летной куртке. На шее у него болталась бирка посетителя, а в руках он держал большой «дипломат».

— Меня впустил Арти — все еще помнит после стольких-то лет, — сообщил Паркер Кинкейд. Арти был дежурным на служебном входе.

— Здравствуйте, мистер Кинкейд. Так чего нам не стоит делать? — спросила она.

— Нельзя охарактеризовать личность по почерку.

Лукас не понравилась его безапелляционность.

— Мне казалось, многие это делают.

— Многие и по картам гадают. Пустая трата времени. Мы сосредоточимся на другом.

— Хорошо.

Лукас дала себе слово, что постарается не возненавидеть этого человека.

— Паркер, познакомься с Тоубом Геллером. Нынче вечером он у нас компьютерщик и связист в одном лице. Мы перехватили его на пути в Нью-Хэмпшир, где он собирался покататься на лыжах.

Подтянутый агент с готовностью улыбнулся:

— За праздничные сверхурочные я согласен на все, — и пожал Паркеру руку.

Кейдж кивком указал на другой стол:

— Ч. П. Арделл. Никто не знает, что означают буквы «Ч. П.», полагаю, даже он сам.

— Когда-то знал, — лаконично заметил Ч. П.

— А это Лен Харди, связной от Полицейского управления округа.

— Рад познакомиться, сэр, — произнес детектив.

— Можно без «сэра». Вы криминалист? Следователь?

Харди смешался:

— Вообще-то я из статистики.

— Итак, где письмо? — спросил Кинкейд у Лукас.

— В отделе идентификации. Я хотела проверить, вдруг на нем найдутся еще отпечатки.

Кинкейд нахмурился, но не успел открыть рот, как Лукас добавила:

— Я дала указания использовать только лазер. Никакого нингидрина.

Он поднял брови:

— Вы занимались криминалистикой?

— Помню из учебного курса.

— Что это такое? Нин… — поинтересовался Харди.

— Нингидрин используют, чтобы проявить на бумаге отпечатки пальцев, — пояснила Лукас.

— Однако, — закончил за нее Кинкейд, — он уничтожает следы от нажима при письме.

Лукас позвонила в отдел идентификации. Лаборант ответил, что других отпечатков на документе не обнаружено и курьер доставит им письмо. Лукас сообщила это всем остальным. Паркер кивнул.

— Почему ты передумал и пришел? — спросил Кейдж.

Паркер помолчал и ответил:

— Помните, вы упоминали о детях, которых ранили в метро? Один ребенок умер.

— Слышала, — таким же серьезным тоном заметила Лукас.

— Я здесь с одним условием, — продолжал Кинкейд. — Никто, кроме нашей временной группы, не должен знать, что я участвую в этом деле. Если мое имя всплывет, я ухожу на любой стадии расследования.

— Как вам будет угодно, мистер Кинкейд, однако…

— Просто Паркер.

В разговор вступил Кейдж:

— Будь по-твоему. Но можно узнать — почему?

— Дети. Я получил право опеки над ними четыре года назад, когда развелся с женой. Одна из причин, по которой именно я получил это право, — я работаю дома и не занимаюсь ничем таким, что способно поставить под удар их или меня. Похоже, жена хочет теперь оспорить постановление об опеке. Ей нельзя знать об этом деле.

— Нет проблем, — заверил его Кейдж. — Станешь кем-нибудь другим. Кем тебе хочется?

— Окрестите меня хоть Джоном Смитом, хоть Томасом Джефферсоном, только скройте мое настоящее имя. Джоун появится завтра утром с подарками для детей и намерена подвергнуть их перекрестному допросу. Если она выяснит, что в канун Нового года я отправился на расследование дела…

— Что вы сказали детям? — спросила Лукас.

— Что знакомый угодил в больницу. Отвратительно было врать.

Вспомнив чудесного сынишку Паркера, Лукас пообещала:

— Сделаем все возможное.

— Вопрос стоит иначе, — поправил Паркер, глядя ей в глаза. — Или вы полностью меня конспирируете, или я ухожу.

— Все будет сделано, — сказала она.

Арделл, Геллер и Харди согласно кивнули.

— Прекрасно, — сказал Паркер и снял куртку. — Итак, каковы наши планы?

Лукас рассказала о ходе расследования. По выражению лица Кинкейда она пыталась понять, одобряет ли он ее действия. Затем сообщила:

— Мэр собирается выступить по телевидению с обращением к стрелку. Хочет теперь предложить деньги ему. Надеемся, стрелок выйдет с нами на связь.

Кейдж продолжил:

— Затем Тоуб проследит его путь от сумки с деньгами до берлоги-укрытия. Оперативная группа Джерри Бейкера в боевой готовности.

Кинкейд обвел взглядом центр управления операцией — море телефонов, компьютеров, рабочих столов. Его глаза остановились на мониторе с изображением письма шантажиста.

— Можно оборудовать кабинет для меня в другом месте? — спросил он.

— Где бы вам хотелось?

— Наверху, — рассеянно отозвался он, не отрывая глаз от светящегося письма.

Паркер прошелся по лаборатории криминалистического исследования документов, осматривая столь хорошо знакомые ему принадлежности и оборудование. Два бинокулярных лейтцевских стереомикроскопа с оптоволоконной подсветкой, самая последняя модель спектрального видеокомпаратора Фостера — Фримена, оснащенная лазерным щупом Роуфина. Электростатический детектор и тонкослойный газохроматограф для анализа чернил и мельчайших частиц.

Паркер включил несколько аппаратов и постарался отогнать от себя мысли о разговоре с детьми час назад. Он сказал, что должен навестить в больнице знакомого, и спросил, с кем бы они хотели остаться.

— С миссис Кавано! — ответили они в один голос.

Миссис Кавано приходила сидеть с детьми по вторникам, когда Паркер играл по соседству в покер и обычно выигрывал. Она же играла с Ктошами в «Монополию» и великодушно проигрывала.

— Ты ведь вернешься до двенадцати? — спросил Робби.

— Постараюсь изо всех сил, — пообещал он.

— Папа, а твоему знакомому понравится, если я напишу ему открытку и пожелаю здоровья? — спросила Стефи.

Паркер подумал, что лучше бы он их побил.

— Все в порядке, детка. Думаю, ему будет приятнее, если ты сегодня повеселишься.

Дверь распахнулась, прервав ход его тягостных мыслей, и в лабораторию вошел худощавый агент с зачесанными назад светлыми волосами.

— Джерри Бейкер, — представился он, подходя к Паркеру. — А вы Паркер Кинкейд.

Они обменялись рукопожатиями.

— Вы эксперт-оперативник? — спросил Паркер.

— Верно.

— Сколько ребят в нашем распоряжении?

— Тридцать шесть наших и четыре дюжины из Полицейского управления округа, — ответил Бейкер.

Паркер нахмурился:

— Нужно больше.

— Это сложно, — заметил Кейдж. — Из-за праздника в городе тысяч двести гостей. Большинство агентов министерств юстиции и финансов обеспечивают безопасность на дипломатических и правительственных приемах.

— Очень плохо, что это пришлось на сегодняшний вечер, — пробормотал Лен Харди.

Паркер коротко рассмеялся:

— Преступник намеренно выбрал нынешний вечер, потому что знал — нам будет не хватать людей.

Паркер открыл «дипломат». Там лежали наипервейшие инструменты его ремесла, а также фигурка Дарта Вейдера из «Звездных войн».

— Да пребудет Сила с тобой, — произнес Кейдж.

Паркер извлек обернутую в черную бархотку лейтцевскую лупу с двенадцатикратным увеличением. Эту лупу Джоун купила в лондонском антикварном магазине ему в подарок на вторую годовщину их свадьбы.

Харди углядел в паркеровском «дипломате» книгу. Заметив его интерес, Паркер дал ее детективу. «Задачи и головоломки. Том 5». Харди передал книгу Лукас.

— Мое хобби, — объяснил Паркер.

— Ее автор обожал головоломки. Его так и прозвали — Мастер Головоломок, — сказал Кейдж.

— Здесь собраны упражнения на широту и остроту мышления, — уточнил Паркер. Заглянув Лукас через плечо, он прочитал: — «Есть три монеты общим достоинством семьдесят шесть центов. Монеты отчеканены в США в последние двадцать лет, все находятся в обращении, и одна из них не цент. Спрашивается — какого достоинства эти монеты?»

— Постойте, одна монета должна быть центом, — произнес Кейдж.

Харди уставился в потолок. Паркер задался вопросом, так ли педантично тот мыслит, как следит за собственной внешностью. Подумав, Харди