Он не одинок в своем разочаровании: примерно в это же время участник той же организации сообщил, что 80% монахов сходят с пути со словами: «Все это выдумки!» Я пытался сам побеседовать с одним из бывших приверженцев, но безуспешно: по его словам, он подписал документ, согласно которому обязуется ни с кем не обсуждать причины ухода. В его глазах я с грустью заметил то же разочарование, что было в глазах моего друга за день до его гибели. Если у этой организации действительно наивысшие техники из всех существующих, тогда почему же столь многие уходят, если не хуже? Я нисколько не сомневался в искренности этих людей. Что-то определенно было неправильно.
Когда я спрашивал членов организации, сохранивших ей верность, что они думают о тех, кто отказался от пути, все они твердили расхожую фразу: «Виноват не океан, а ныряльщик». Как раз эта риторика и приучила нас никогда не ставить под сомнение организацию, а если нет прогресса, то просто медитировать дольше и чаще. Поскольку нам не разрешалось обсуждать друг с другом свой опыт, я стал задаваться вопросом, достиг ли хоть кто-нибудь ощутимого результата. Бывало, что во время долгих медитаций я сидел в первом ряду, наблюдая за участниками занятия: не переживает ли кто-то из них обещанный духовный опыт. Но ничего не происходило, и я снова спрашивал себя: что здесь не так?
Оглядываясь назад, я знал, что неотступно исполнял все, чему учили на уроках крийи в той организации, но стоило мне один раз войти в бездыханное состояние, как мне велели прекратить практику. Руководство организации мастерски умело манипулировать рядовыми членами посредством риторики, но их проповеди оказывались совершенно бесполезны в реальных жизненных ситуациях, подобных той, в которой оказался мой друг и которая привела его к суициду.
После столь глубокого разочарования я пребывал в крайнем смятении и утратил всякое рвение продолжать этот путь. Тогда-то я и понял, что причина неудачи отнюдь не в моих «промахах». Так начался период переосмысления, на протяжении которого я старался предостеречь других людей от опасностей, которые таят в себе методы обучения, используемые этой организацией. Более того, я разговаривал с одной известной женщиной-физиком, и она, не зная названия этого объединения, сразу сказала, что оно — не то, за что себя выдает, — и, насколько я помню, она прямо назвала его злом. Я бы не был столь категоричным, но это неожиданное замечание усилило мои сомнения, здравость которых я к тому времени научился ценить. И в итоге, потеряв последнюю каплю доверия к организации, я наконец смог задуматься о своем духовном пути свободно и самостоятельно.
Лахири Махасайя
Это пробудившееся во мне здоровое сомнение побудило меня посещать другие церкви и узнавать о путях, которыми идут другие люди. Именно в этот период жизни я начал по-настоящему глубоко понимать область духа. Я увидел сходства между различными учениями, и через призму этих сходств уже мог осмыслить, почему одни воззрения истинны, а другие ложны. Я понял, что осмысление само по себе является действенным инструментом, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать. Теперь мне стало ясно, что неподдающееся осмыслению — в лучшем случае предрассудок, а в худшем — риторика, обслуживающая интересы организации. Мне, как выпускнику университета с дипломом физика, следовало разобраться в этом с самого начала. Тогда я решил никогда больше не принимать ничьих слов на веру, но проверять их истинность собственным разумом и интуицией, свободной от скрытых побуждений.
Благодаря сети Интернет и издательской деятельности различных организаций обширные сведения о Шьяме Чаране Лахири (Лахири Махасайе) сегодня становятся достоянием общественности. Начав читать размышления Лахири, я обнаружил в них совершенно иное видение крийя-йоги. Эти новые для меня техники и комментарии к ним имели мало общего с тем, чему я учился прежде под руководством всевозможных организаций или Гуру. Действительно, вскоре я понял, что техники крийи в их изначальном виде при правильном выполнении несоизмеримо более эффективны.
Прежде всего, было непросто ухватить саму суть личности Лахири Махасайи и его онтологических воззрений. Для этого требовалось независимое мышление, неподверженное идеологической обработке, — в противоположность уже привычному мне образу мыслей, насаждаемому в большинстве организаций. Я обнаружил, что организации зачастую брали истинные идеи Лахири и добавляли к ним утверждения вроде: «Крийю может преподавать только живой Гуру», «Ни одна техника медитации не развита сильнее нашей» или даже «Оставайся верен Гуру [живому или мертвому] — и получишь награду». И несмотря на то, что Лахири никогда не обращался к своим ученикам в таком властном тоне, духовный путь многих групп строится на подобных утверждениях.
Другое расхождение связано с фотографиями Учителей, которые пользовались в таких организациях большой популярностью. По свидетельствам очевидцев, когда одна из учеников Лахири попросила его дать ей свою фотографию,
Учитель заметил: «Если ты видишь в этой бумажке защиту, так оно и будет, если нет — это не более чем картинка»[12]. Казалось, сам мастер пренебрегал силой, заключенной в изображении Гуру, исповедуя веру в Высшее. В душе я понимал, что суждения Лахири об этих фотографиях истинны, что сосредоточенность на изображении действительно может помешать духовному прогрессу. Если учение Гуру гораздо глубже, чем поклонение фотографии, разве могут быть у нас надлежащие взаимоотношения с гуру, когда мы придаем изображению столь большое значение?
Обретение Внутреннего Гуру
В Индии есть традиция при встрече с Гуру совершать поклон и касаться его его стоп. Но когда кто-либо пытался проявить таким образом почтение по отношению к Лахири, мастер останавливал его и сам касался его стоп. В своих комментариях к сочинениям Кабира основатель крийи писал: «Гуру есть "Я”» и «аЯ” есть Единственный Гуру»[13]. В одном из наставлений он говорил: «Не проси ни у кого совета, как практиковать крийю». Почему же основатель крийя-йоги всегда как будто бы пренебрегал общепринятыми в Индии представлениями об отношениях «Гуру — ученик»?
Однажды, в пору моего поиска, один мой друг, участник движения «Радхасоами», сказал мне, что только живой Гуру может проводить посвящение в ученики, а это значило, что мое посвящение было недействительным. По иронии судьбы, его Гуру к тому времени уже умер, а значит, я не