Все, со всеми этими Даэлайтерами покончено! Хотелось обратно, на Землю, где все знакомо. Но, пока Финниганов со мной не будет, никуда я отсюда не уйду.
— Ты в порядке?
Я удивленно оглянулась — рядом стоял Лексен. Руки свободно висели, он казался расслабленным, насколько Лексен мог быть расслаблен. Чернота его бездонных глаз вновь одурманила меня.
— Да ничего, — кашлянула я, — просто, знаешь, столько всего…
Ни один мускул на его лице не шелохнулся, зубы сжаты:
— Совет уверил, что освобождение твоих опекунов — задача номер один.
— Когда вы в первый раз появились в Астории? — Черт! Дождалась спокойного момента, ага!
Если его и удивила внезапная смена разговора, он этого не выказал.
— В начале одиннадцатого класса.
— Значит в прошлом августе, — медленно сказала я. — А папу с мамой убили в декабре… — голос надломился, я замолчала, думая как сформулировать вопрос. Ну, раз начала, придется выяснять все сейчас.
Он прорычал:
— Клянусь, Эмма, я не связан с их смертью.
Видать вопрос был у меня на лбу написан!
— Да, время подозрительно совпадает, согласен, но уверен, что в смерти твоих родителей и исчезновении опекунов замешан Дом Империал.
— Дэниел? — осторожно спросила я.
Лексен покачал головой:
— Нет, точно не он. Доверяю ему как себе.
Почему-то я поверила. Дэниел действительно выглядел как тот, на кого можно положиться. Он был честным и порядочным, хотя, конечно, немного страшноватым, как и другие «плохие парни».
— Эмма, — его голос перешел в шершавый шепот. — Мне можно верить. Да, когда мы встретились я вел себя как последний козлина, но на то были причины.
Уже привыкла, что он многое не договаривает, а тут вытаращилась на него как последняя дура. А он продолжал:
— С самого момента, когда ты оказалась в моем мире — такая красивая, распаленная, мокрая до нитки, но такая уверенная, целеустремленная, ты ни разу не сдалась. Несмотря на все события, которые способны свести с ума, ты шла вперед, изо всех сил стараясь спасти свою семью, — он провел рукой по волосам, — вот дерьмо. Я должен был как-то уберечь тебя, чтобы не вовлечь во всю эту кутерьму, творящуюся в моем мире. Человеку не выстоять против Даэлайтера, а тут еще столько политики… Особенно если имеешь дело с семьей оверлорда.
Красивая? Он что, только что назвал меня красивой? Скорее это самое незначительное из сказанного, но желудок томно заныл.
— Ну, как выясняется, я уже вовлечена в ваш мир, — смогла выдавить я. — Так что спасти меня не вышло бы.
Его внезапная улыбка чуть не убила меня. Сердце заколотилось, усиливая боль в ребрах. Он наклонился. Я так хотела, чтобы он меня поцеловал, что с трудом держалась на ногах. Уж не знаю, что заставило его показать чувствительную, живую часть себя, но я не могла ей сопротивляться. Не могла побороть притяжение к нему. В нем было столько же доброты и тепла, как в Марсиле, Джеро и Стар вместе взятых, плюс огонь драконов.
Теплая рука прикоснулась к больному боку, холодная струя и, моментальное облегчение.
— Теперь должно зажить быстрее, — пробормотал он. Его лицо было так близко к моему.
— Как ты догадался, что мне больно? — откинув голову назад, чтобы посмотреть прямо ему в глаза, спросила я.
Лексен напрягся, мужественные черты лица обострились.
— Рана, — наконец сказал он. — Она горит. К тому же, я заметил, как осторожно ты двигаешься, пытаясь сбежать.
Ааа, значит румянец на щеках от него скрывать больше незачем.
— Не знала, что ты так внимательно за мной наблюдаешь, — соврала я, ведь все время чувствовала его взгляд и всеми силами пыталась сбежать. — Прости, что сомневалась в тебе. Просто вдруг сопоставила время вашего прибытия на Землю и смерть родителей и офигела от догадки: а не может ли быть так, что одновременное нахождение в Астории, на Земле сразу четырех младших оверлордов — часть какой-то хитрой комбинации?
Он будто окаменел: глаза замерли, неотрывно глядя в мои, зубы обнажились. Это был самый свирепый оскал, который я у него видела.
— Блин, — отрывисто почти крикнул он. — Кажется я понял как он мог нас использовать. Это очень трудно, но возможно. — Он дернулся. — Будь тут, убью одного оверлорда и вернусь.
Он уже удалялся с пугающей скоростью. Ага, теперь нас разъяренных минимум двое!
— Лекс… — истошно заорала я, потому что чья-то рука зажала мне рот, и кто-то грубо потащил назад. Меня охватил страх, я выкручивалась как могла. Ребра опять заболели.
Тело наполнилось адским нестерпимым жжением. Как бы я не сопротивлялась рукам, огонь все нарастал и нарастал. И, когда, казалось, голова вот-вот взорвется, боль и тяжесть стали невыносимыми, мир потемнел.
— 16-
Я очнулась от нестерпимой сухости во рту. Казалось, я проглотила язык. Эх, попить бы…
Что происходит?
Я попыталась собрать разбегающиеся мысли: так почему во рту пустыня, а голова как огромный колокол? Я что, напилась с Даркенами? Хм, да нет, быть такого не может.
Все еще лежа на твердой каменистой почве, я с трудом разодрала слипшиеся веки — получились узенькие щелочки.
После нескольких минут рыбьей возни, мне все же удалось сесть, чтобы тут же упасть ничком. Мозг отказывался работать. Ну нет, никакое это не похмелье! Или если и оно, то какая-то новая, не достигнутая стадия, во все две мои в жизни пьянки. Зато удалось открыть глаза.
Я, наконец, оперлась на трясущиеся руки. Глаза тоже отказывались фокусироваться и работать как надо. Все: пол, стены, потолок было ослепительно белым. Ох, как же нелегко живется в мире без цветов.
Внезапное воспоминание о всепоглощающем жаре ворвалось в мозгу, и я вскочила на ноги. А где боль? Кто-то меня подлечил, или я тут настолько долго уже лежу? Второе отлично бы объяснило мою дикую жажду.
Шатаясь я подошла к ближайшей стене. Черт, какое же все блестящее! Будто кто-то завернул меня в подарочную коробку, не то из полупрозрачного пластика, не то из оберточной бумаги. Ну, хоть глаза в порядке.
Я протянула руку, но стена просто отодвинулась! Я сделала несколько шагов вперед, стена все продолжала убегать. Какого хре..?
— Эй! — попыталась крикнуть я, горло было настолько сухим, что сколько не прокашливайся, громкого звука не выдавишь.
Я попробовала еще раз надавить на стену, но эта зараза убежала от меня! Как бы близко я не подходила к светящейся перегородке, она все время отодвигалась. Сквозь полупрозрачный пластик виднелось много других, похожих на яйца (ладно, теперь хоть понятно какой формы моя тюрьма), коконов, внутри которых виднелись смутные тени — видимо другие пленники.
Что, теперь людях в яйцах держат, да?
Ну и ладно! Даже ради Пасхи я не стала большой любительницей яиц. Я принялась ходить взад-вперед, мозг постепенно включался. Ох, не легко ему, бедному пришлось: та последняя вспышка огня начисто его вырубила! Ага, значит я говорила с Лексеном. Предположила, что быть может, требование посылать младших