А они именно и были теми самыми друг для друга. Так почему папа один?
— Пап, где мама? — медленно повторила я.
Доброжелательную улыбку сменило разочарование. Яркая вспышка. Я вскрикнула. Загорелая кожа, голубые глаза, темные волосы превратились в… с ног до головы одетого в черное Лауса!
— А ведь почти получилось! — весело сказал тот. — Даэлайтерам сложно, а людям просто невозможно противостоять Земле Искушений. Ты — не то и не другое, поэтому ты, судя по всему, смогла побороть иллюзию.
Я резко развернулась и побежала.
— Лексен! Дэниел! — что есть мочи кричала я.
Внезапная встреча с отцом заставила на какое-то время забыть о них. Я бежала со всех ног, с трудом дыша сквозь слезы и сопли. Никому бы не пожелала вот так увидеть умершего и горячо любимого человека. По сравнению с этим проткнутое веткой плечо — ерунда.
— На помощь! — задыхаясь, прокашляла я и тут же упала. Несмотря на белый снег, почва оказалась каменистой — будто лицом в асфальт рухнула.
Грубые руки перевернули меня на спину. В искаженном злобой лице с трудом угадывался Лаус.
— Где ключ! — заорал он. — Говори, иначе я поубиваю твоих друзей, родственников — всех, кого ты любишь!
Я почувствовала резкую боль сзади шеи, но проверить что это было, не могла. Одно было ясно — Лаус не шутит, но невозможно сказать то, чего не знаешь.
— Я не та, кто тебе нужен! — прохрипела в ответ я. — Понятия не имею что за ключ!
Мне начало казаться, что ему нужна была не моя кровь, а чтобы я сама сказала, где ключ. Иначе зачем так настойчиво требовать ответа?
Лаус зарычал и ударил кулаком рядом с лицом. Я ошарашено отодвинула голову.
Я оскалилась:
— Так наверное не надо было убивать единственных знавших людей!
— Нет, ты знаешь, граббер! Просто не можешь не знать! Не испытывай мое терпенье!
Может, он и не мог меня убить из-за информации, которой я, по его мнению, владела, но вот сделать больно, мог. Лаус схватил меня за горло одной рукой, замахнулся и ударил по лицу другой. Резкая боль, половина лица тут же онемела. Еще замах, все в то же место — снова резкая боль.
Я почувствовала вкус крови во рту. Еще замах… Не успела рука опуститься в третий раз, как он отлетел в сторону от чьего-то внезапного удара. Я отползла как можно дальше.
Мелькнули огромные черные крылья. Лексен! Тут же рядом появился Дэниел:
— Эмма, прости. Мой брат погиб в Каскадах. Блин, я так виноват!
Я хотела ответить, но челюсть почти не слушалась. Поэтому быстро закивала, показывая: ты не виноват, это все вон тот говнюк.
Он поставил меня на ноги. Кровь прилила к гудящей голове, в глазах потемнело, я закачалась.
— Трудный денек, да? — попытался пошутить он, утаскивая меня подальше от бойни оверлордов. Даркен был гораздо больше, страшные удары, казалось, наносили море урона, но я знала, что у Лексена мало энергии — неизвестно, сколько он так протянет.
— Нет! — промямлила я. — Остаться… Лекс.
Дэниел, не обращая внимания, потащил меня дальше. Я начала сопротивляться, как могла, но затошнило, меня чуть не вырвало ему на рубашку. Так ему и надо!
Несмотря на все отчаянные старания, ничего не выходило.
— С ним все будет в порядке, — процедил он сквозь зубы. — Лексен замочит Лауса даже с закрытыми глазами, связанными за спиной руками и оторванной ногой. Он в одиночку перебьет всех четырех оверлордов и даже не вспотеет. Его боятся во всех Домах. Он — повелитель Дрэгонов!
— Я… Мне… На… Плплевать!
Твою мать! Как не вовремя меня избили до потери сознания! Как не вовремя все лицо опухло — мне нужны слова!!! Лексен был уже далеко, я с трудом могла его разглядеть. Дэниел дотащил меня уже почти до самого края поля, когда земля затряслась. Он ошарашено остановился, потом несколько раз выругался.
— Да ну нахрен… — ошарашено произнес он. — Лаус совсем спятил!
Я не поняла, о чем он, как вдруг заметила, что с неба падал уже не белый снег, а лохмотья, наподобие сажи, оставлявшие на коже черные потеки.
— Что он делает? — паника заставила преодолеть боль и начать говорить почти членораздельно.
— Он зачищает Каскады… — рявкнул Дэниел. — Это значит — все существа в них исчезнут. Все с нуля… Перезагрузка, если хочешь!
— Мы должны помочь Лексену! — заорала я, корчясь от боли.
Он покачал головой:
— Только оверлорд обладает силой, чтобы запустить перезагрузку. Я ничего не могу поделать, да и до Лексена мы вовремя не успеем.
— Что происходит с существами при зачистке?
— Память о прошлых жизнях сотрется полностью, и они переродятся на
инкубационном уровне.
Мои глаза широко распахнулись — вот-вот выпадут из глазниц.
— Мы не можем уйти! — заорала я.
— Прости, крутышка. Лексен хотел бы, чтоб я вытащил тебя. Мы уже близко.
— Дэниел, я тебя никогда не прощу, — умоляла я, истекая кровью. — Откуда ты знаешь? В смысле: зачем Лаусу стирать самого себя?
Он легко подхватил меня и побежал. Сквозь усилившийся пепел почти ничего не было видно.
— Старшие оверлорды не перерождаются, — отрывисто выдохнул он.
Я орала, пиналась и одновременно молотила руками. Ну уж нет. Лаус не стал бы стирать меня, не получив нужной информации. А мы с Дэниелом были уже почти возле выхода.
Значит, все это чтобы убрать Лексена из игры. Дэниел бежал так быстро, что голова беспощадно билась о его плечо. Все стало черно от густо сыпавшего пепла. Потом мы полетели. Дэниел спрыгнул с края платформы, и мы падали к Искуплению… В мозгу крутилась лишь одна мысль: вернуться. Нужно вернуться назад.
Дэниел приземлился как всегда мягко, я открыла глаза. Здесь не было черного пепла. Тепло и светло. Мы стояли среди зеленых полей, аккуратные красивые домики вдалеке, еще дальше виднелся голубой океан.
— А красиво здесь, — бесцветно сказала я.
Он тоже огляделся:
— Да, если доберешься, обретешь мир.
Я чувствовала, будто мне тысяча лет — со мной произошло много всего. Так много… Какой мир? Вряд ли я оправлюсь от потери Лексена, даже если поселюсь здесь навсегда.
Дэниел задрал голову, глядя вверх. На мгновение закралась надежда, что вот-вот появится Лексен, но тут прогремел взрыв, черный пепел застлал небо и рассеялся.
— Нет! — не своим голосом заорала я, схватила его за рубашку и, впиваясь ногтями в кожу, притянула к себе, — Лексен же в порядке, да?
Ответа не было. Я была благодарна, что он не думал врать. Но с исчезновением последнего лучика надежды, я стала мертвее. Загнала жуткую боль внутрь и перестала чувствовать хоть что-либо.
— Ну, так что будем делать? — я была отстраненной, как и мой голос.
Грустные глаза, буквально препарировали меня.