Кроме того, когда Лэйнг получил должность старшего преподавателя на кафедре физиологии в новом медицинском институте, логично было приобрести квартиру поближе к работе. Так ему снова удалось отложить важное решение: бросить преподавание и открыть собственную практику. Но он повторял себе, что все еще ждет настоящих пациентов, — вдруг они найдутся прямо в высотке? Взвесив все доводы, включая цену, Лэйнг подписал договор аренды на девяносто девять лет и въехал в свою квартиру — одну тысячную долю скалы.
Над головой продолжали гулять — шум вечеринки разносился завихрениями ветра вокруг здания. Последние капли вина, блеснув, утекли с балкона. Босой Лэйнг встал на холодные плитки и пальцами ноги содрал этикетку с осколков. Он сразу узнал вино, дорогую подделку под шампанское, которую продавали охлажденной в винном магазине на 10-м этаже.
Это же вино они сами пили вчера вечером на празднике у Алисы — таком же беспорядочном, как и тот, который шумел сейчас над головой. Лэйнг, желавший расслабиться после целого рабочего дня в физиологической лаборатории и положивший глаз на привлекательную гостью, необъяснимо втянулся в препирательства со своими ближайшими соседями с 25-го этажа — молодым честолюбивым хирургом-ортодонтом по имени Стил и его назойливой женой — модным консультантом. Из пьяной беседы Лэйнг понял только, что ухитрился чем-то обидеть их, и это связано с мусоропроводом. Парочка зажала Лэйнга за стойкой бара, и Стил принялся забрасывать его острыми вопросами — словно пациента, безответственно относящегося к собственным зубам. Худое лицо хирурга-ортодонта — пробор посередине всегда был для Лэйнга признаком сложного характера — придвигалось все ближе; того и гляди, воткнет между зубов металлический ретрактор. Поддерживала атаку Стила его упорная, гламурная жена, почему-то рассерженная отстраненностью Лэйнга от важного дела организации жизни в высотке. Ее раздражали пристрастие Лэйнга к коктейлям перед обедом и общее пренебрежение условностями. Она считала, что Лэйнг в свои тридцать лет обязан трудиться по двенадцать часов в день и быть во всех отношениях таким же уважаемым, как ее супруг. Несомненно, она рассматривала Лэйнга своего рода беглецом из медицины, нашедшим тайный подземный ход — в мир безответственности.
Дурацкая перебранка удивила Лэйнга, хотя уже вскоре после переезда в высотку он начал ощущать вокруг себя всеобщую неприязнь друг к другу. Разговор на вечеринке у Алисы словно шел на двух уровнях — под тонким налетом профессиональной болтовни скрывался толстый слой личных дрязг. Порой Лэйнг чувствовал: люди только и ждут, когда кто-нибудь допустит серьезный просчет.
После завтрака Лэйнг подмел осколки на балконе. Две декоративные плитки треснули. В легком раздражении он подобрал бутылочное горлышко — с фольгой и с проволокой на пробке — и швырнул за перила балкона. Через несколько секунд с автостоянки донесся звон.
Опомнившись, Лэйнг осторожно выглянул за перила — вдруг попал кому-нибудь в лобовое стекло. Впрочем, он тут же вслух рассмеялся и посмотрел вверх — на 31-й этаж. Что за праздник такой в половине двенадцатого утра? Шум тем временем нарастал — гости прибывали. Это вечеринка по ошибке стартовала с утра — или она длится с вчера, а теперь обретает второе дыхание? Внутреннее время высотки, как и ее искусственный психологический климат, подчинялось собственным ритмам, которые задавали алкоголь и бессонница.
На балконе выше и сбоку от квартиры Лэйнга одна из соседок, Шарлотта Мелвилл, ставила на стол поднос с напитками. Поглаживая усталую печень, Лэйнг припомнил, что вчера на вечеринке у Алисы принял предложение на коктейль. Спасибо Шарлотте, она спасла его от ортодонта, озабоченного мусоропроводом. Лэйнг слишком набрался, чтобы у него что-то вышло с этой миловидной тридцатипятилетней вдовой; он только выяснил, что она копирайтер в небольшом рекламном агентстве. Близость ее квартиры, как и легкость в общении, импонировали Лэйнгу, пробуждая странную смесь разврата и романтики — с возрастом он становился одновременно и романтичнее, и циничнее.
Секс — это то, что в изобилии могла предоставить высотка. Скучающие жены сидели у бассейнов и в ресторане или гуляли рука об руку по вестибюлю 10-го этажа. Лэйнг наблюдал, как они коротают праздные часы, бросая по сторонам чарующие, но осторожные взгляды. При всем своем цинизме, Лэйнг понимал, что после развода находится в опасной зоне: один неосторожный романчик, хоть с Шарлоттой Мелвилл, хоть еще с кем, и он рухнет в очередной брак. В высотку он переселился, чтобы избавиться от отношений — любых. Достаточно было присутствия сестры и воспоминаний о нервной матери — вдове доктора, постепенно сползающей в алкоголизм.
Однако Шарлотта решительно развеяла его страхи. Ее мысли были слишком заняты смертью мужа от лейкемии, благополучием шестилетнего сына и — как призналась она Лэйнгу — бессонницей, обычным недомоганием обитателей высотки, приобретшим характер эпидемии. Все жители, с которыми встречался Лэйнг, узнав, что он врач, рано или поздно сообщали, что плохо спят. На вечеринках бессонницу обсуждали так же, как говорили о других недостатках многоэтажки. Ранним утром две тысячи жильцов накрывал тихий прилив снотворного.
Лэйнг познакомился с Шарлоттой в бассейне на 35-м этаже, где обычно плавал — чтобы побыть одному и чтобы не сталкиваться с детьми, которые пользовались бассейном на 10-м. Приглашение в ресторан Шарлотта охотно приняла, но за столиком сразу сказала:
— Учтите, я только хочу поговорить.
Лэйнгу это понравилось.
Вечером, когда он появился в квартире Шарлотты, там был еще один гость, телевизионный продюсер Ричард Уайлдер. Коренастый, драчливый, бывший профессиональный регбист, Уайлдер жил с женой и двумя сыновьями на 2-м этаже. Шумные вечеринки, которые он устраивал с друзьями низкого пошиба — пилотами авиалиний и стюардессами-соседками, — уже сделали его героем многочисленных пересудов. В определенном смысле свободный график жителей низших уровней отрезал их от верхних соседей. Сестра Лэйнга однажды неосмотрительно шепнула ему, что где-то в высотке организован бордель. Алису беспокоили таинственные передвижения стюардесс, ведущих активную общественную жизнь, особенно на более высоких этажах; они словно каким-то образом нарушали естественный социальный порядок в здании, его иерархию, целиком основанную на номере этажа. Лэйнг замечал, что и он сам, и его знакомые гораздо спокойнее относятся к шуму или беспорядкам с верхних этажей, чем с нижних. Однако ему нравился Уайлдер, его громкий голос и таранные манеры регбиста. Отношения Уайлдера с Шарлоттой Мелвилл не поддавались анализу. Неудивительно, что его жена, бледная молодая женщина со степенью магистра, писавшая для журналов рецензии на детские книги, всегда выглядела истощенной.
Лэйнг, стоя на балконе, принял бокал у Шарлотты; шум вечеринки наверху звенел