Сейчас был нисходящий период. Три года назад он заработал пятьсот фунтов на футбольных пари и вложил эти деньги в фотостудию. Надеясь заставить работать кого-то другого, он таким образом обманет и свою судьбу. Он нанят трех молодых людей: Гарри, чтобы снимать людей на улицах и девушку, Дорис Роджерс, которая занималась проявлением, печатанием и связями с клиентами. Муни сам стоял перед входом в студию, считая, что придает ей соответствующий вид. Удивительно, но дело существовало уже три года. Для Муни такой срок был рекордом.
Наступило время подумать о другом поле деятельности и на этот счет он не строил никаких иллюзий.
Поэтому, когда Гарри попросил у него прибавку в десять шиллингов, он откинулся в кресло и горько рассмеялся.
— Пойми, малыш, это невозможно. Дела идут настолько плохо, что мне придется закрыть лавочку. Посмотри на то, что ты принес вчера. Не более десяти процентов придут за снимками. Это не та работа. И потом, у людей нет денег на карточки.
Гарри нравился Муни. Он никогда не врал ему. Если Муни говорил, что дела идут плохо, он знал, что это правда.
Это была плохая новость. Если Муни закроет дело, Гарри окажется без работы.
Он пошел обсуждать новость с Дорис Роджерс, кругленькой женщиной, с вьющимися волосами, остреньким носиком и улыбкой, которую все любили. Дорис никогда не говорила о себе, но Гарри немного знал о ней. Она была очень трудолюбивой, и Муни пользовался этим. Он платил ей гроши, а работать заставлял много. Она не протестовала, оставалась после работы и, кажется, у нее не было личной жизни вне стен студии.
Гарри она нравилась. Именно с такими женщинами можно дружить, не опасаясь никаких осложнений.
Дорис была в лаборатории. Как только она увидела выражение лица Гарри, она поняла все.
— Он жаловался вам на судьбу? — спросила она.
— Еще хуже. Он сказал, что закроет дело, если так будет продолжаться.
— Это его вина. Он ничего не делает и не пытается сделать. У него есть какой-то план, Гарри?
— Ничего определенного. Я могу попросить работу в «Квик-фото», но не уверен, что они возьмут меня. А вы?
Дорис пожала плечами.
— Я, наверняка, найду что-нибудь. А почему вы не расскажете ему о своей идее ночных фотографий? Я уверена, что это пойдет хорошо, и Муни вынужден будет увеличивать вам зарплату, если вы будете работать ночью.
— Я об этом больше не думал. Спасибо, Дорис. Я ему скажу, что буду претендовать на долю с доходов.
— Так и надо.
Когда Гарри снова вошел к Муни, тот все еще покачивался в кресле.
— Ну и что, — пробормотал он. — Что еще? Ни на минуту не оставляют меня в покое. Вы решительно хотите доканать меня.
— У меня есть идея, мистер Муни. А что, если делать фотографии на улице ночью? В этом новизна, которая может заинтересовать клиентов.
Он не сразу понял идею, но так как она была не его, то он начал ругать ее.
— Разумеется, это не глупее, чем что-то другое, — согласился он, — но не годится. Прежде всего, нужен качественный материал, а его нет. Нужны лампы. Их тоже нет, а у меня нет денег.
— Вспышка есть у меня, мистер Муни. А лампы я куплю.
— Что? Повторите! — Муни широко открыл глаза.
Гарри не мог удержаться от усмешки.
— Я хочу одну треть дохода, кроме моей, кроме моей зарплаты. Прежде всего, это моя идея. Я даю материал, и я работаю ночью.
— Треть? Ты хочешь моей гибели! Послушай, малыш, положи четвертую часть тебе. Ты, разумеется, платишь за лампы.
— Треть, или ничего. Мне нужны деньги.
— А если я скажу, что не согласен?
— Я пойду со своей идеей в «Квик-фото». Они должны ухватиться.
— «Квик-фото»? — проблеял он. — К этой банде пиратов? Послушай, Гарри, и ты бросишь меня ради этих сволочей?
— Они не пираты и не сволочи, мистер Муни. Они работают хорошо и, если вы мне не дадите одну треть, они мне ее дадут.
Муни, видя решительность Гарри, согласился.
— Хорошо, согласен на треть. Но что с тобой случилось? Ты стал деловым человеком? И потом, зачем тебе деньги?
— Всем нужны деньги, — ответил Гарри.
Муни посмотрел на него и воскликнул:
— Боже! Уж не хочешь ли ты жениться? И поэтому тебе нужны деньги. В этом замешана девчонка.
— Ничего подобного. Я вас уверяю, мистер Муни. Я пошел за материалом. Начну сегодня же.
— Хорошо. Я буду здесь до 20.30. Не задерживайся и приди рассказать мне, как идут дела.
— Хорошо.
Гарри выходил из комнаты, когда Муни остановил его:
— Эй, Гарри!
— Что, мистер Муни?
— Ну, а как девчонка? Хорошенькая? И все уже оговорено? — спросил он, подмигивая.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — Гарри быстро вышел.
Муни откинулся в кресле и запел: Любовь… это прекрасно.
2
Ночь была ясной и холодной. Гари старался не думать о холоде. Он устроился в сквере и к десяти часам у него оставалось только пять неиспользованных лампочек. Он понял, что его идея неплохая. Он сделал пятьдесят снимков и считал, что все они будут удачными. Прежде всего, он удачно выбрал сюжеты и никто не возражал, когда он протягивал карточки. Дело в том, что многие звезды снимались в Лейкерстер-сквере и большинство прохожих, видимо, считали, что сфотографировавшись здесь, они выигрывают в престиже. Муни будет доволен, думал он, вставляя новую лампочку. Еще две и я кончу.
Через несколько минут улицы наполнятся народом. Скоро время окончания сеанса кино и он не сможет уже найти одинокого прохожего. К тому же, стало намного холодней. Три часа он стоял прислонившись к уличному фонарю перед кинотеатром «Вернер».
Посмотрев в сторону Лондонского ипподрома, он заметил парочку, приближающуюся к нему.
Он настроил аппарат, готовый нажать на спуск. Когда пара оказалась в свете фонаря, он узнал женщину. Это была Клер.
Сердце его забилось изо всех сил. Некоторое время он стоял смущенный, захочет ли она признать его, но потом решил, что она ведь знает о его профессии. Зато какая возможность сделать ее фото.
Они были в нескольких метрах. Клер шла рядом с мужчиной. На плечах ее было манто. Ее спутника Гарри едва рассмотрел. Он только заметил, что тот высокий и крепко сложен.
Он поднял фотоаппарат. Клер появилась в объективе