Натали затихла, глядя на чеканный профиль друга.
— Да, — воскликнул Джексон, будто размышляя вслух, — именно это я и сделаю! Уеду. В Дублин. Точно! Данни найдет мне работу.
Натали села, прижав простыню к груди.
— Дублин? О чем ты говоришь?
Джексон нахмурился, будто вспомнив о ее существовании.
— О чем?.. Я должен уехать. Пятьдесят фунтов — передышка на пару дней. А потом… они меня найдут.
Натали чуть не лишилась чувств.
— Ты же сказал, что этих денег хватит, — прошептала она. — Из, скажи мне! Что происходит?
Джексон пренебрежительно хмыкнул:
— Неужели ты думаешь, что букмекер станет мараться из-за пятидесяти монет? Я должен двенадцать сотен.
Оправившись от шока, Натали начала лихорадочно искать выход. Тысяча двести фунтов! Невообразимая сумма! На ее банковском счете чуть больше двухсот. Но представить, что Из уедет в Ирландию? Невозможно…
Выскользнула из постели, накинула халат. Джексон заметил перемену в выражении ее лица, спокойно лежал, ожидая. Его тоже несколько смущала названная сумма — не перебор ли? — но Бурнетт велел обчистить ее до последнего пенса. Вдруг у нее нет таких денег?
Натали прошлась по комнате, присела на краешек кровати, заглянула ему в глаза.
— Из… если я раздобуду эти деньги, ты останешься?
— Разумеется. Но где их взять? Нечего и говорить об этом.
— Я попытаюсь. Сколько времени в твоем распоряжении?
— Беспредметный разговор. — Джексон лег на спину, взглянул в потолок. — Я должен уехать… Завтра.
— Сколько времени в твоем распоряжении?
— Дней десять… не больше.
— Если я достану эти деньги, ты сможешь жить у меня?
Ну и гусыня. Джексон вздохнул.
— Хочешь, чтобы я перебрался к тебе?
— Очень…
— Благодарю. Я подыщу работу, и мы сможем жить вместе. Но… денег-то нет.
— Я постараюсь все устроить. — Натали сбросила халат, нырнула в постель. — Обними меня, Из.
Джексон спал, Натали думала о том, где достать деньги. Обращаться к Шалику? Глупо. Оставался только Чарльз Бурнетт, директор Национального банка Наталя.
Натали знала о шпионаже в большом бизнесе и сразу разобралась, куда клонит Бурнетт, предлагая помощь. Поначалу мисс Норман с презрением отнеслась к неуклюжим попыткам подкупа, но теперь боязнь потерять Иза делала ее менее щепетильной.
Она твердо решила встретиться с Бурнеттом.
Утром, поднявшись в номер Шалика, Натали быстро разложила почту и, сняв трубку, позвонила в Национальный банк Наталя: ее никто не мог услышать — в это время Шерборн брил Шалика и помогал тому одеться.
Джексон уже сообщил Бурнетту о ночном разговоре, поэтому Натали сразу соединили с директором банка.
— Разумеется, мисс Норман. — Банкир, не перебивая, выслушал Натали. — С радостью встречусь с вами. Какое время вас устроит?
— В вашем кабинете в четверть второго.
— Жду вас.
Когда Натали вошла в кабинет, Бурнетт встретил ее как добрый дядюшка. Секретарь Шалика вкратце изложила просьбу.
— Тысяча фунтов — большая сумма, — заметил Бурнетт, разглядывая ногти. — Но… не выходящая за пределы наших возможностей, — пристально посмотрел на Натали. — Вы — умная женщина, поэтому будем говорить начистоту. Вам нужны деньги, мне — сведения о деятельности Шалика, имеющие отношение к мистеру Каленбергу из Наталя.
Натали замерла. В последние дни по обрывкам разговоров между Шаликом и Шерборном, по записям на столе Шалика секретарь поняла, что готовится операция с неким Максом Каленбергом. Минуту назад это имя ровным счетом ничего для нее не значило.
Деловую переписку Шалика вел Шерборн. Натали лишь договаривалась о встречах с клиентами, устраивала ленчи и обеды, выступала в роли хозяйки на приемах босса.
— Боюсь, я не смогу помочь. — В ее голосе слышалось негодование. — Я не принимаю участия в деловой жизни мистера Шалика, мне известно лишь, что с недавних пор в разговорах неоднократно упоминалось имя Каленберга.
Бурнетт улыбнулся.
— Мисс Норман, от вас потребуются сущие пустяки. Позвольте мне объяснить…
Через двадцать минут Натали получила пластиковый мешочек с миниатюрным диктофоном, шестью кассетами и высокочувствительным микрофоном.
— Содержание записей, мисс Норман, — пояснил на прощание Бурнетт, — естественно, повлияет на полученную вами сумму. При условии, что вы сообщите мне важные сведения, я могу гарантировать тысячу фунтов…
Через восемь дней Бурнетт сидел в квартире Натали.
— Милая мисс Норман, к чему такая спешка?
Три дня микрофон Бурнетта подслушивал все разговоры в кабинете Шалика.
Уже неделю Джексон жил у Натали. Мисс Норман обещала альфонсу деньги, а он согласился любить Натали.
— Есть сведения, касающиеся мистера Каленберга. Вы хотели их услышать, — нервно ответила Натали.
Бурнетт положил ногу на ногу.
— Отлично, послушаем.
— Шалик готовит кражу перстня Чезаре Борджа. Перстнем владеет Каленберг. У меня на трех кассетах записаны детали операции.
— Перстень Борджа? — удивился Бурнетт. — Поздравляю, мисс Норман. Включите диктофон.
Натали покачала головой.
— Сначала тысяча фунтов, лучше десятифунтовыми банкнотами.
Улыбка застыла на лице банкира.
— Мисс Норман, так дело не пойдет. Вдруг кассеты пустые? Я должен их прослушать… Вы же умная женщина.
Натали вставила в диктофон первую кассету, нажала клавишу. Три минуты Бурнетт слушал разговор Шалика с Гэрри Эдвардсом. После слов «…подробности узнаете вечером» женский палец нажал «стоп».
— О мистере Каленберге не сказано ни слова, — протестовал Бурнетт.
— Остальное — когда принесете деньги.
Бурнетт понял, что спорить бесполезно, поднялся, напомнив себе, что тысяча фунтов для Макса Каленберга равнозначна пенни для премьер-министра.
Через два часа, забыв о поездке за город, Бурнетт вернулся в квартиру Натали. Прослушав пленки, он понял, что получил их практически даром.
— Чудесно, мисс Норман, — улыбнулся банкир. — Просто чудесно. Вы, несомненно, заработали эти деньги. И в дальнейшем переданная информация будет щедро оплачена.
— Дальнейшего не будет! — воскликнула Натали, швырнув диктофон Бурнетту. — Унесите его с собой.
— Но, мисс Норман…
— Заберите его! Заберите! — взвизгнула Натали. Бурнетт, схватив диктофон и три кассеты, ретировался.
Лишь в лифте он сообразил, что Натали не вернула микрофон, хотел вернуться, но, вспомнив дикий блеск глаз осведомительницы, передумал.
Через три часа вернулся Джексон. Бурнетт успел сообщить Изу, что деньги уже у Натали.
Для Джексона мисс Норман уже не существовала. С тысячью фунтами в кармане он собирался прекрасно устроиться в Дублине.
Войдя в гостиную, Джексон несколько удивился, увидев, что Натали плачет.
— Что случилось, черт побери?
Натали вытерла глаза.
— Я достала деньги, Из.
— Отлично. Так почему ты плачешь? Улыбайся!
— Иуда не улыбался. Он повесился.
Джексон смутно представлял, кто такой Иуда, но почему-то считал его плохим человеком.
— О чем ты говоришь? Кто повесился?
— Никто… ты не поймешь. Ты голоден?
Джексон покачал головой.
— Где деньги?
— Ты хочешь поесть? Я принесла бифштекс.
— К черту бифштекс. Где деньги?
Натали потрясла жадность в глазах избранника. Подошла к серванту, достала из ящика стопку десятифунтовых банкнот, передала Джексону. Сердце сжалось при виде благоговения, с которым он пересчитывал деньги.
— Ты доволен?
Джексон молча рассовывал банкноты по карманам.
— Что ты делаешь? — прошептала Натали.
— Ухожу отсюда к чертовой матери… Вот что я делаю.
— После того, как ты получил деньги, я тебе уже не нужна?
— Кому ты вообще нужна! — рявкнул Джексон. — Выслушай совет, крошка. Держи ноги крепко сжатыми, не то наживешь неприятности, — и выскочил за дверь.
Лифт пошел вниз. Джексон исчез из жизни мисс Норман.
Натали медленно подошла к креслу, села. Наступили сумерки, но она по-прежнему не шевелилась.
В конце концов, думала Натали,