Но путешествия во времени принадлежат не только популярной культуре. Мем путешествия во времени вездесущ. Нейробиологи исследуют мысленные путешествия во времени, известные в более наукообразном варианте как хронестезия. Любая дискуссия о метафизике перемен и причинности редко обходится без обсуждения путешествий во времени и их парадоксов. Путешествия во времени проникают в философию и заражают современную физику.
Неужели мы потратили целое столетие на постройку яркого воздушного замка? Неужели утратили всякий контакт с простой истиной о времени? Или все наоборот: может быть, исчезли шоры, ограничивающие наш взгляд, и у нас наконец как у биологического вида развивается способность видеть прошлое и будущее в их настоящем виде и понимать их такими, какие они есть? Мы многое узнали о времени, и не только из научных источников.
Очень странно поэтому сознавать, что путешествиям во времени — самой концепции таких путешествий — едва исполнилось 100 лет. Термин этот впервые появился в английском языке в 1914 г.[25] — обратным словообразованием от уэллсовского «Путешественника во Времени». Человечество каким-то загадочным образом жило тысячи лет, не задаваясь вопросом: что, если бы я мог отправиться в будущее? Как выглядел бы мир? Что, если бы я мог отправиться в прошлое, — мог бы я изменить историю? Эти вопросы не возникали.
Сейчас «Машина времени» — одна из тех книг, которые каждый из нас, кажется, когда-то читал (и неважно, соответствует ли это действительности). Может быть, вы видели фильм 1960 г. с красавчиком Родом Тейлором в роли Путешественника во Времени (ему нужно было хоть какое-нибудь имя, поэтому его называли Джорджем). Машина там никому бы не напомнила велосипед. Босли Кроутер[26] в New York Times назвал эту машину времени «архаичным вариантом летающей тарелки». Мне она напоминает какие-то санки в стиле рококо с красным плюшевым креслом. И судя по всему, не только мне. «Всякий знает, как выглядит машина времени, — пишет физик Шон Кэрролл. — Это что-то похожее на салазки в стиле стимпанк с красным бархатным креслом, вспыхивающими огнями и гигантским вращающимся колесом сзади». В фильме присутствует также возлюбленная Путешественника во Времени — Уина, вялая крашеная блондинка из 802 701 г., которую играла Иветт Мимо.
Джордж спрашивает Уину, часто ли люди ее времени думают о прошлом. «Никакого прошлого нет», — отвечает та без видимой убежденности. Думают ли они о будущем? «Никакого будущего нет». Ну хорошо, она живет в настоящем. Кстати говоря, огонь к тому времени полностью забыт, но у Джорджа, к счастью, есть спички. «Я всего лишь механик-любитель», — скромно говорит он, но ему явно хочется немного просветить свою пассию.
Кстати говоря, когда Уэллс писал свою фантастику, технология кино едва-едва маячила на горизонте, и он взял ее на заметку. (Велосипед не был единственным образцом современной техники, которым вдохновлялся писатель.) В 1879 г. пионер покадровой фотосъемки Эдвард Мейбридж изобрел устройство — он назвал его зоопраксископом — для проецирования последовательных изображений, способных дать иллюзию движения. Эти изображения выявили новый, прежде невиданный аспект времени. Начинание подхватил и Томас Эдисон со своим кинетоскопом. Во Франции он встретился с Этьен-Жюлем Маре, создававшим в то время хронофотографию. Вскоре за ними последовали Луи и Огюст Люмьеры со своим синематографом. К 1894 г. Лондон уже развлекал толпы народа в первом салоне с кинетоскопом на Оксфорд-стрит; Париж тоже обзавелся таким салоном. Так что когда Путешественник во Времени начал свои странствия, проходили они так:
Я повернул рычаг до отказа. Сразу наступила темнота, как будто потушили лампу, но в следующее же мгновение вновь стало светло. Я неясно различал лабораторию, которая становилась все более и более туманной. Вдруг наступила ночь, затем снова день, снова ночь и так далее, все быстрее. У меня шумело в ушах, и странное ощущение падения стало сильнее. <…> Мгновенная смена темноты и света была нестерпима для глаз. В секунды потемнения я видел луну, которая быстро пробегала по небу, меняя свои фазы от новолуния до полнолуния, видел слабое мерцание кружившихся звезд. Я продолжал мчаться так со все возрастающей скоростью, день и ночь слились наконец в сплошную серую пелену[27].
Так или иначе, изобретения Герберта Уэллса украшают все без исключения последующие истории про путешествия во времени. Описывая такое путешествие, автор либо отдает долг «Машине времени», либо шарахается даже от ее тени. Уильям Гибсон[28], попытавшийся в XXI веке заново, в который уже раз, изобрести путешествия во времени, познакомился с творением Уэллса еще в детстве, в сборнике комиксов «Иллюстрированная классика» за 15 центов; к тому моменту, когда он посмотрел кино, он уже считал машину времени своей собственностью, «частью растущей личной коллекции альтернативных Вселенных»:
Я тогда воображал ее себе как какое-то немыслимо сложное механическое устройство, которое я даже представить себе никогда не смогу в действии… Я подозревал, не признаваясь в этом даже себе, что путешествие во времени — это, возможно, волшебство того же порядка, что и способность укусить себя за локоть (что когда-то, в самом начале, казалось мне вполне возможным).
На 77-м году жизни Уэллс попытался вспомнить, как зародилась у него эта идея, — и не смог этого сделать. Вот если бы можно было перенести сознание на машине времени в те годы… Он и сам сформулировал это почти так же. Его мозг застрял в его эпохе. Необходимо было вспомнить инструмент, без которого вспоминать не получалось. «Я пытался на протяжении целого дня или даже двух восстановить состояние своего мозга, каким он был году в 1878-м или 1879-м… Невозможно распутать… Старые идеи и впечатления уже приведены