Делия протянула руки к огню. Тилар позвал ее в дом, и теперь у костра они стояли втроем. Остальные караулили снаружи.
— Я думаю, — сказалаДелия, поглядев на суму, — что это череп бродячего бога из окраинных земель.
Роггер кивнул.
— Мне тоже так кажется. Пропади кто из оседлых, известных богов, Мириллия уже тряслась бы, как невеста перед первой брачной ночью. Но все вроде бы сидят в своих кастильонах в целости и сохранности.
— И сколько они еще так просидят? — спросил Тилар.
Он лучше всякого другого знал, что Мириллия больше ни для кого не была безопасным местом — ни для людей, ни для богов. И невольно потянулся к груди. Там, под плащом и рубахой, таился черный отпечаток руки — отметина, оставленная перед смертью Мирин, богиней Летних островов. Он оказался рядом, когда она умирала — первая жертва новой войны богов. И с последним вздохом Мирин передала Тилару свою Милость, исцелила его искалеченное тело, одарила частичкой себя — темным божеством, которое после разделения обитало в глубинах наэфира.
Он ощутил, как демон, заключенный внутри, в клетке из заново сросшихся ребер, зашевелился, словно услышав его мысли, в поисках бреши, через которую можно было бы вырваться. После битвы при Мирровой чаще Тилар не выпускал его ни разу. Но тот все равно исполнял свое предназначение. Пока наэфрин богини оставался в Тиларе, гуморы его были подобны гуморам бога, изобилующим Милостью.
Делия заметила его движение. Он торопливо опустил руку. Девушка частенько настаивала, чтобы он получше изучил поведение наэфрина. Ему же этого делать не хотелось. Куда охотнее он избавился бы от демона.
И все же это был дар, который позволял ему носить на поясе меч.
Рука легла на золотую рукоять, но на душе легче не стало. Ривенскрир. Печально прославленный меч богов.
Клинок, который четыре тысячи лет назад положил конец первой войне богов, расколол их родное королевство и рассеял их по Мириллии. И настало время безумия и разрушения, и длилось оно три века, покуда Чризм не напоил землю своей кровью и не основал первое царство. Его примеру последовали другие боги: создали своими Милостями островки покоя и мира среди хаоса и осели на них, навеки привязанные. А за их пределами остались дикие и невозделанные земли, где до сих пор скитались бродячие боги, не находя ни покоя, ни пристанища.
И все же оседлые боги целиком этому миру не принадлежали. Меч богов расколол их родину и то же самое сделал с ними — раздел ил на три части. Одна часть погрузилась во тьму ниже всего сущего, в наэфир, превратившись в тени оставшихся наверху. Другая вознеслась в эфир, чтобы никогда не вернуться снова, непостижимая и недоступная. А посреди остались мириллийские боги, наделенные бессмертной плотью и могущественными Милостями.
Нынче же, когда минуло четыре тысячелетия, над этим равновесием нависла угроза. Кабал, затаившийся в наэфире, плел заговоры и готовил новую войну богов, вожделея власти над Мириллией. Пал ли бродячий бог жертвой заговорщиков? И если да, зачем им это было нужно?
Тилар посмотрел на Роггера.
— Где ты нашел этот проклятый череп?
— На юге. В Восьмой земле.
— Как же тебя занесло туда? — спросила Делия.
Роггер покачал головой.
— Ни в какие окаянные места я не заглядывал. Есть занятия получше, чем шататься в одиночестве по диким окраинам. Нет… череп я нашел в Сэйш Мэле, в облачном лесу Охотницы. На последней остановке в моем паломничестве.
Он выдернул из сапога штанину и показал знак богини, свежее клеймо на ноге, свидетельство того, что он побывал в ее царстве.
Потом невесело усмехнулся:
— Что-то там неладное творится.
— Что именно? — спросил Тилар.
— Так, с ходу, и не поймешь. Неладно, и все тут. Цепляет, словно сломанный ноготь или выбившаяся из пряжи нить. Одно скажу — я чертовски рад, что убрался оттуда.
— Сэйш Мэл, кажется, граничит чуть ли не с самой большой заброшенной территорией в Мириллии, — заметила Делия.
— Да, — согласился Роггер. — И может быть, в этом-то и дело. Похоже, что-то просачивается из них и заражает благословенную страну.
Тилар кивнул на суму.
— И как ты наткнулся там на череп?
— О, эту историю куда лучше рассказывать за бутылочкой твоего чудного…
Хлопанье крыльев заставило его умолкнуть.
Все трое вскинули головы. Слишком уж оно было громким … неестественно громким для обычного ворона. Над балками, заслонив звезды, мелькнуло что-то темное и пропало.
Снаружи донесся крик.
Меч Тилара с серебряным звоном вылетел из ножен, оказался в руке словно сам собой. Золотая рукоять, источавшая лихорадочный жар, казалось, впилась в пальцы точно так же, как они впились в нее. Клинок, отразив звездный свет, сверкнул подобно бриллианту.
Снаружи вновь послышались крики.
Голос Киллана проревел:
— Не отступать!
— Оставайтесь здесь. — Тилар ринулся к выходу из мастерской.
Роггер, схватив Делию за руку, метнулся следом.
— С удовольствием, будь тут крыша. Но с голым задом под открытым небом, где кто-то носится на крыльях… уж лучше я приткнусь к тому, у кого меч побольше.
В коридоре Тилар его все же остановил.
— Здесь крыша есть. Останься с Делией. Ножи, конечно, при тебе?
Вместо ответа Роггер распахнул плащ и показал ремни крест-накрест, увешанные кинжалами.
— Не выходите, — велел Тилар и поспешил к двери.
Снаружи он никого не увидел. Крики Киллана слышались за углом.
Оттуда, прижимая к груди свое оружие, выскочил один из копейщиков, перепуганный насмерть. На бегу он смотрел в сторону канала.
И это было ошибкой.
На него обрушилась с небес веретенообразная тощая тварь, похожая разом на паука и летучую мышь. С костлявыми перепончатыми лапами такой же длины, как и туловище. Безволосая, с уродливой мордой, она визжала на лету, обнажая кошмарные клыки.
Несчастный не успел поднять копье — тварь впилась ему в горло, накрыла коконом кожистых крыльев.
Вопль — и все стихло, чудовище метнулось прочь. Оттолкнулось когтями от своей жертвы, взмыло вверх, широко раскинув крылья. Ушло, роняя на лету капли крови, в черные небеса и пропало за коньком крыши.
Копейщик упал. Из разорванного горла ударила фонтаном кровь. Из вспоротого когтями живота вывалились кишки. Помогать несчастному было поздно.
Тилар, прижавшись спиной к стене, не сводя глаз с неба, двинулся к углу. Тварь передвигалась с неестественной быстротой. И когда она рванулась вверх, следом потянулся смерч мусора. Словно ветер помогал ей взлететь.
Когда чудовище расправило крылья, Тилар заметил еще кое-что. Пару грудей. Женских. То была женщина, которую превратили в зверя.
Хмурясь, он добрался до угла, выглянул.
Киллан и его стражники окружили другого звероподобного. Они наносили ему удары копьями, пойманный визжал и отбивался. Но умирать и не думал. Один из копейщиков упал — нога ниже колена была оторвана.
Монстр