Прошлой луной Лорд Тайрус определил для них путь на север к лесам Западных Территорий, где у Камня Тора, остроконечной скалы в устье Ледяной реки и Виллоуруша, следовало раскинуть лагерь. По слухам, доставляемым охотниками, земли севернее от Ледяной реки были больше небезопасны для людей и животных. У лагерных костров нашептывали истории о странных огнях, сбивающих с толку путников и ведущих неосторожных к смерти, о завываниях, заставляющих сильных и храбрых падать ниц от страха, об искалеченных и высохших деревьях, будто погибших от пыток.

И Мишель, и Тайрус, оба знали, что означают эти предзнаменования. Дух Ужаса из северного леса Зловещей Горы проник на Западные Территории. Если не задержать его с левой стороны, то можно быть уверенным, что весь массив леса по длине и ширине будет отмечен его присутствием.

Даже сейчас Мишель сжала кулак. Она бы не допустила этого. Но их единственная надежда была в том, чтобы добраться до замка Мрил и восстановить поврежденную Северную Стену, подняв барьер между пораженной Зловещей Горой и пространством девственных лесов. Мишель пристально взглянула на русло Ледяной Реки, на темный лес за ней. В замок должен лежать другой путь.

Внезапно Фердайл подпрыгнул к ней, возникнув словно из тумана. Из глубины его горла раздалось низкое предостерегающее рычание.

Мишель не теряла времени. Она выхватила мечи из ножен, привязанных к спине.

— Что это, Фердайл? — прошипела она. Чутье волка было острее, чем ее.

На своем предплечье Мишель почувствовала трение и скольжение чешуи по коже. Она осмелилась взглянуть. Крошечная радужная змейка лежала, обвив ее руку. Она медленно, словно в танце, передвигалась по своему насесту. Даже пакагола, исцеляющая змея Мамы Фреды, чуяла что-то недоброе.

Мишель сосредоточенно смотрела на лес. Фердайл напряженно стоял рядом, шерсть его была вздыблена.

Ожидание их было недолгим. Нарастающий ветер просвистел в чаще леса. На кронах деревьев закачалась листва, и сухие еловые иголки закружились в суматошных вихрях. Но это был какой-то другой звук, — пустой зловещий стон, продирающий до костей. Мечи в руках Мишель задрожали. Неестественный ветер двигался через лес к ним навстречу.

— Бежим! — закричала Мишель, отбросив любые попытки укрыться. — Курс на лагерь!

Фердайл колебался, но Мишель вскочила на Гриссона.

— Перелет — наша единственная надежда.

Стон превратился в пронзительный крик.

— Дух Ужаса! — завопила Мишель на раздавшееся стенание. — Бежим! Его нельзя одолеть! — Она изо всех сил дернула поводья Гриссона. Глаза лошади побелели от страха. С удил сочилась пена. Мишель вонзала в него пятки, но мерин лишь дрожал от страха, не в силах двинуться с места. Ладонью она стукнула его по бедру, но тот лишь съежился.

Фердайл, отбежавший на несколько шагов, вернулся к Мишель, борющейся с конем. Перед ее мысленным взором стремительно проплывали образы: олень, онемевший при виде волка; человек, вставший на четвереньки, превратившийся в белогривого волка и убегающий прочь.

Мишель закричала и снова ударила коня, но тот лишь мотал головой и в ужасе ржал. Фердайл был прав. Гриссон поддался крику призрака. Она соскользнула с седла. Ее единственным спасением был побег по воздуху. Но как она могла это сделать?

Она повернулась, чтобы тронуть Гриссона за нос и успокоить его, но тот лишь щелкнул зубами у ее пальцев. Лошадь впала в сумасшествие от страха. Надежды не было. Мишель подошла к седельным вьюкам, но гортанный рык Фердайла заставил ее обернуться.

Она отдернула руку. О чем она думала? Слишком долго носила человеческий облик, вжившись в чужой образ мышления. Отсюда она не могла унести ни сумок, ни мечей. Мишель помчалась к древесному волку:

— Бежим! — крикнула она, готовясь к преображению. Под ее кожаным и нательным одеянием плоть начала плавиться и растекаться, кости искривляться и сгибаться. Сжимаясь и выскальзывая из человеческой одежды, Мишель упала на колени. С последней судорогой на ее теле выросла белоснежная шерсть, показались когти, вытянулась длинная узкая морда, чтобы принюхаться к