– Защищать меня никто не торопится.
– Повода не даете, сэр. Роудс пинает вас по яйцам, а вы не даете сдачи. Я только и слышу от них, что «ситуация с Алжиром просто беда, лучше бы президенту все объяснить».
– Ладно, Дженни, приятно было это узнать. Что дальше?
– Если б у нас в запасе был еще один…
– Что дальше, Дженни? Свой регламент в десять минут на тему импичмента ты исчерпала, а вчера я давал вам целый час на репетицию слушания. Так что пока про это хватит. Пора и о другом подумать… Ну, есть что-нибудь?
– Да, сэр, – вмешивается Кэролайн. – Предвыборная программа на следующий срок. Начинать надо сейчас, с тех пунктов, которые точно волнуют граждан и за которые они вас поддержат: минимальная оплата труда, запрет оружия, кредиты на учебу. Плохие новости надо оттенять хорошими. Создадим контрпропаганду: мол, несмотря на интриги и превратности политической жизни, вы намерены и дальше развивать страну. Пусть охотники на ведьм возводят эшафот, а вы в это время будете решать насущные проблемы.
– Не пропадут ли эти усилия на фоне разговоров об импичменте?
– Сенатор Джейкоби так не думает, сэр. Наши сторонники умоляют дать им хороший повод, чтобы сплотиться.
– То же я слышала и в палате представителей, – добавляет Дженни. – Если бросить им кость, дать нечто интересное, они вспомнят, как важно поддерживать действующего президента.
– Ах, им еще напоминать надо! – со вздохом говорю я.
– Если честно, сэр, то в сложившейся обстановке – да, надо.
– Ну ладно, – вскидываю руки, – слушаю.
– На следующей неделе начните с повышения минимальной оплаты труда, – предлагает Кэролайн. – Затем переходите к запрету оружия. После – к кредитам на учебу…
– Запрет пройдет в палате представителей с той же вероятностью, что и решение переименовать аэропорт имени Рейгана в мою честь.
Кэролайн кивает, поджав губы.
– Вы правы, сэр, не пройдет. Но вы же верите в этот законопроект, и у вас хватит ресурса, чтобы за него побороться. А потом, когда оппозиция зарежет и его, и повышение минимальной заработной платы, вы покажете избирателям, за кого они отдают голоса. Заодно осадите сенатора Гордона.
Лоуренс Гордон – мой однопартиец, трижды избирался в Сенат и, как всякий сенатор, метит в президенты. Правда, в отличие от любого другого сенатора, подумывает стать оппонентом действующему президенту из своей же партии. А по вопросам обоих упомянутых законопроектов он за тех, кто против – как внутри партии, так и по всей стране. Он голосовал против повышения минимальной зарплаты и обожает Вторую поправку[7] – по крайней мере, в толковании Национальной стрелковой ассоциации – даже больше, чем Первую, Четвертую и Пятую вместе взятые. Дженни хочет устранить его еще до старта.
– Гордону меня на предварительных выборах не обойти, – говорю. – Кишка тонка.
– Никто не следит за развитием алжирского инцидента пристальней, чем Гордон, – напоминает Дженни.
Смотрю на нее. У Дженни острое политическое чутье, зато у Кэролайн – то же чутье плюс знание внутренней кухни округа Колумбия со времен работы в Конгрессе. А еще я не встречал человека умнее ее.
– Я не боюсь, что Гордон обойдет вас на праймериз, – говорит она. – Я боюсь, что он захочет обойти вас. Ободряющий намек в беседе тут, лестный отзыв там… Увидел свое имя в «Таймс», на Си-эн-эн… Что ему терять? А так у него появились стимул и шанс. Кто сравнится в популярности с кандидатом в президенты? Он как запасной квотербэк[8]: сидит себе на скамейке запасных, и все его обожают. В итоге Гордон удостоится неплохого пиара, тогда как ваш рейтинг тает с каждой секундой. Гордон полон сил и чист, а вы слабы.
Киваю. Звучит логично.
– Думаю, надо дать ход проектам по минимальной заработной плате и запрету на оружие, – продолжает Кэролайн. – Тогда Гордон сам придет к нам и попросит не спешить. И окажется у нас в долгу. Поймет: если кинет нас, мы засунем ему в зад парочку законодательных актов.
– Напомни не злить тебя.
– Вице-президент согласится, – замечает Дженни.
– Ну еще бы. – Кэролайн корчит гримасу. Насчет Кэти Брандт, которая была моим главным противником во время выдвижения кандидатур, у нее большие подозрения. С Кэти, назначив ее вице-президентом, мы не ошиблись, но она отнюдь не мой ближайший союзник. Кэти быстро сориентируется и поступит в собственных интересах. Если меня попрут, она станет исполняющим обязанности – и тут же выдвинет свою кандидатуру на следующие выборы. Ей ни к чему, чтобы в борьбу включился Ларри Гордон или еще кто.
– С вашим анализом проблемы я согласен, – говорю, – однако решение кажется мне слишком сопливым. По обеим мерам я хочу выступить показательно, и ради Гордона на попятную не пойду. Оппозицию прогнем. Так и надо поступать: победим или нет, но себя покажем, а их опозорим.
Дженни в восторге.
– Вот за этого человека я и голосовала!.. Тем не менее в глазах людей вы слабеете, и вряд ли действия во внутренней политике исправят положение. Звонок Сулиману, алжирский кошмар… Вам надо показать себя главнокомандующим. Лидером, вокруг которого сплотились…
– Нет, – перебиваю, сообразив, к чему она ведет. – Дженни, я не стану развязывать военную операцию, лишь бы только выставить себя крутым.
– Есть много верных целей, господин президент. Я же не Францию прошу захватить. Как насчет объекта на Ближнем Востоке? Тихий точный удар с беспилотника. Или полномасштабная воздушная…
– Нет. Однозначно.
Прикрыв рот ладонями, Дженни качает головой.
– Ваша супруга была права. Политик из вас действительно хреновый.
– То был комплимент.
– Разрешите высказаться прямо, господин президент? – спрашивает она.
– А до этого, значит, было не прямо?
Дженни воздевает перед собой руки, словно преподнося проблему или обращаясь ко мне с мольбой.
– Вам объявят импичмент. Если вы не переломите ситуацию, не совершите чего-то заметного, сенаторы-однопартийцы вас кинут. Я знаю, что добровольно вы в отставку не уйдете. А значит, президент Джонатан Линкольн Данкан войдет в историю благодаря всего одному достижению: его первым заставят уйти с поста.
Глава 5
Поговорив с Дженни и Кэролайн, я через коридор направляюсь в спальню. А там уже Дебора Лейн открывает сумку с медицинским добром.
– Доброе утро, господин президент.
Стягиваю галстук и расстегиваю рубашку.
– Утро доброе, док.
Она смотрит на меня оценивающе, и взгляд у нее не радостный. В последнее время я на многих произвожу такое впечатление.
– Вы снова забыли побриться, – делает замечание доктор Лейн.
– Успею. – А вообще, не бреюсь я вот уже четвертый день. Еще в колледже у меня была такая примета: не бриться неделю перед экзаменами. Внешним видом я людей поражал: волосы на голове у меня в лучшем случае светло-каштановые, зато на лице – совсем другое дело. Неким образом рыжий пигмент просачивается в щетину, окрашивая ее в огненно-каштановый. К тому же борода у меня растет очень быстро; к концу сессии меня все называли Полем Баньяном[9].
После колледжа я