– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
Меня всегда интересовало, что обо мне на самом деле думают другие люди. Но редко кто решается высказывать правду в лицо. Вместо этого на меня бросают странные косые взгляды. Со смесью любопытства и опасения. Может, даже страха.
– Ты более… – Он заколебался. – Я хотел сказать «женственная», но это прозвучит как-то пренебрежительно.
– Да, – согласилась я. – Именно так.
Дэвид погладил меня по лицу, словно стараясь запомнить на ощупь мою кожу или очертания моих губ.
– Хорошо, можно я попробую еще раз? Ты сильная. Тебе пришлось преодолеть столько, сколько не выпадает на долю большинства женщин – и мужчин.
Я почувствовала, что начинаю нервничать.
– Надо полагать. Последние несколько лет выдались нелегкими.
Он кивнул:
– Не сомневаюсь.
У меня давно уже ни с кем не было такого откровенного разговора. Несмотря на некоторую неловкость, я чувствовала облегчение от того, что рядом со мной находился человек, казалось, понимавший меня.
Его правая рука скользила по моей спине.
– Ты жалеешь о чем-нибудь в своей жизни?
Ощущая прикосновения Дэвида, я с трудом могла думать о чем-либо другом. Мне казалось, будто этот человек знал уже каждый изгиб моего тела, хотя мы были с ним едва знакомы.
– Да, – прошептала я. – А ты?
– Кое о чем – если я позволю себе размышлять об этом. Но я этого не делаю. – Дэвид повернулся и откинулся на спину. Без соприкосновения с его телом мне стало холодно, хотя в комнате было включено центральное отопление. – Предпочитаю, чтобы я был постоянно занят.
Теперь настал мой черед задавать ему вопросы. Физическое притяжение – это, конечно, хорошо, но для длительных отношений важно то, что лежит глубже. Я поймала себя на этой мысли. Длительных отношений? Что мне вообще лезло в голову? Я едва знала этого человека. Так же, как и он меня. Я хотела сказать ему, что я не из тех женщин, которые ложатся в постель с мужчиной на первом свидании. Но это была слишком избитая фраза. Правда в том, что мне просто нужно было это сделать. Что бы за этим ни стояло – подсознание, физиологическая потребность, одиночество или желание доказать, что у меня может быть мужчина, если я этого захочу. В любом случае, произошло то, что произошло. И теперь я хотела узнать о Дэвиде Гаудмане все. Я чувствовала, что в нем крылось намного больше, чем могло показаться на первый взгляд.
– Как ты начал свой бизнес? – спросила я.
– Всего лишь упорный труд и везение. Мой отец уговорил меня поступить на службу в армию, что я и сделал, но это оказалось не для меня. – По его лицу скользнуло странное выражение, и я подумала о том, какие ужасы ему довелось увидеть. – Я ушел из армии, как только появилась возможность, и стал работать с парнем, с которым познакомился во время службы: он к тому времени вернулся в Америку и вел там свой бизнес. Ему нужен был представитель в Великобритании, и так я занялся ленд-девелопментом. У него имелся капитал, а я обладал настоящей жилкой, чтобы устраивать выгодные сделки. В конце концов, мне удалось открыть собственный бизнес. – Дэвид развел руками. – Ну а остальное, как говорится, уже история!
Услышанное произвело на меня впечатление.
– А чем ты занимаешься помимо работы? – спросила я.
Дэвид рассмеялся:
– Я работаю практически постоянно. У меня остается не так много времени для личной жизни, но вообще я люблю активный отдых.
– Я тоже. Свежий воздух просто необходим.
Он одобрительно кивнул:
– Согласен. Ты любишь гулять?
Я вспомнила длинные коридоры и спортивную площадку с беговой дорожкой.
– Сейчас не слишком много возможностей для этого.
Глаза Дэвида сделались мечтательными, будто он перенесся в этот момент куда-то далеко.
– Я люблю Дартмур.
– Я тоже!
– Какое твое любимое место там? – Он приложил палец к моим губам. – Нет. Подожди. Давай скажем одновременно. Раз, два, три…
– Хайтор, – выпалили мы оба. Дэвид повернулся ко мне, и мы разразились удивленным смехом, прижавшись друг к другу.
– Мне нравится забираться туда и смотреть вниз, – сказал он. – Чувствуешь себя словно на вершине мира.
– Точно. Только спускаться оттуда мне приходится на попе – иначе никак.
Дэвид легонько меня шлепнул.
– Хотел бы я это увидеть.
– Что еще?
– Что еще я хотел бы увидеть?
– Нет. – Я хихикнула. Мне уже много лет не доводилось чувствовать себя такой беззаботной. – Чем еще ты занимаешься, помимо работы и прогулок?
– Раздаю свои деньги. – Дэвид засмеялся, увидев скептическое выражение моего лица: – Правда. Это доставляет мне удовольствие. Я твердо убежден, что человек должен делиться с другими, если ему самому повезло в жизни.
В моей голове мелькнуло воспоминание о бездомном продавце газет, попавшемся мне по дороге в тот вечер.
– И кому ты помогаешь?
– Я предпочитаю иметь дело со скромными проектами, не получающими большого финансирования. Один из моих самых любимых – это организация праздников для детей из бедных районов. И еще есть хоспис в Оксфордшире. Кстати, завтра я как раз еду туда, на открытие нового корпуса. – Дэвид потянулся за брошюрой, лежавшей на прикроватном столике с моей стороны, и коснулся моей груди. – Моя мама умерла от рака, когда мне было двенадцать. Мы с отцом ухаживали за ней до последних дней. Может, это было бы не так тяжело, если бы тогда был такой хоспис.
Огромный ком подступил к моему горлу.
– Мне очень жаль.
Он сделал один из жестов, говорящих «мол, все в порядке». Однако я почувствовала, что ему до сих пор больно.
– Моя мама тоже умерла от рака, – выдавила я. – Мне было восемь.
Между нами вдруг возникла особая близость. Какой не было до этого, несмотря на страстный секс.
– Я хотел бы снова увидеться с тобой, – сказал Дэвид. – Как ты думаешь, это возможно?
Я подумала обо всех правилах и ограничениях, которым должна была подчиняться моя жизнь, и ответила:
– Надеюсь, что да.
* * *В течение нескольких следующих недель он звонил мне каждый вечер и водил на ланч в те дни, когда мне удавалось вырваться – сделать это в вечернее время было гораздо сложнее. Мы обычно ходили в сдержанно роскошные ресторанчики, прятавшиеся в тех уголках Лондона, где я прежде никогда не бывала. Кроме того, Дэвид ездил на «Порше»! Но, как я заметила, он был осторожным водителем – все время поглядывал в зеркала. Он не любил разговаривать во время вождения, предпочитая сконцентрироваться на дороге. Мне это нравилось.
Дэвид никогда не высказывал мне своего осуждения и не спрашивал, почему я совершала те или иные поступки. Напротив, он дал мне почувствовать себя особенной, чего никто никогда прежде не делал. Он раскрепостил мое тело. Так же, как и мой разум. Дэвид был хорошо начитан. Мы оба обожали рассказы Сомерсета Моэма и однажды ходили на публичное чтение одной из его пьес в Британской библиотеке. Как и я, Дэвид