– Думаю, нам нужна пурпурная овечка, – сказал Стакс, разглядывая синих и красных овечек, щипавших траву в углу загона. – Как думаете, котики? Иметь овечек всех цветов – признак хорошего тона.
В этот момент голос подал Уголек, и Стакс покачал головой.
– Выкрасить белую овечку в пурпурный? Что же, неплохой вариант. Но все-таки лучше, если цвет будет естественным. К тому же не помню, есть ли в кладовке пурпурная краска.
Стакс несколько раз пытался вспомнить, но с каждым разом уверенность в том, что пурпурной краски у них нет, росла. Конечно, он мог отыскать рецепт краски в книге отца, которая хранилась в комнате для зачаровываний, внизу, у бассейна. Мысль о бассейне и прохладной воде напомнила Стаксу о купании, которое позволит пережить полуденную жару. Солнце клонилось к закату, в воздухе стояла неприятная влажность, хотя дождь не собирался. Взглянув на небо, Стакс вспомнил о дубе, который вырос там, где ему расти не положено.
Он вылез из загона через забор, подумав, что бабуля отчитала бы его за то, что он вместо ворот выбрал более короткий путь. Вернувшись в дом, крепко прикрыл дверь, но сначала, как обычно, дождался, пока Лазуритка решит: зайти внутрь или остаться на улице.
Кладовая встретила приятной прохладой, и Стакс, вытерев пот со лба, начал сомневаться.
– До завтра дуб почти не подрастет, – сказал он сонной Изумрудке, свернувшейся клубком на печи. Серо-полосатая кошка довольно моргнула, зевнула и принялась мыть лапки.
– Думаю, ты права, – заключил Стакс. – Сделал дело – гуляй смело. Хм… Интересно, откуда я это знаю? Точно не от папы или бабули. Сделал дело – делай другое. Вот как бы они сказали, правда?
Сундук открылся со скрипом, явив свету аккуратно сложенные инструменты: мечи, топоры, лопаты и тяпки. Броня, колчаны со стрелами и мотки тетивы лежали стопками. Рядом с компасами и досками из экзотического дерева, привезенными отцом Стакса из путешествий, находились ножницы.
Стакс вытащил алмазный топор и проверил, заточен ли он, тихонько дотронувшись до острия. Перебросив топор через плечо, он потрепал Изумрудку за ушком и отправился на задний двор. Подумал, что стоило надеть алмазный нагрудник или хотя бы шлем, хранившийся на подставке для брони в комнате трофеев, но затем решил, что причин для этого нет. Последний раз он видел крипера несколько месяцев назад, и для них слишком жарко на улице. К тому же топор защитит от любого внезапно выпрыгнувшего врага, а большего и не надо.
– Все же топор не самое подходящее оружие в таких случаях, верно? – обратился Стакс к Угольку, семенившему за ним по лужайке с поднятым вверх хвостом. – Бабулю бы удар хватил!
Стакс виновато покосился на скрытые в тени сада надгробия Камнерезов. Вскоре он уже вскарабкался на вершину холма и глядел на солнце, клонившееся к горизонту. Впереди маячил дуб – совсем молодое, едва пробившееся через тень берез деревце, тянувшее стебли к небу.
– Неудачное ты выбрал место, – сказал Стакс и, словно извиняясь, похлопал дубовый ствол.
Удостоверившись, что Уголек дремал на безопасном расстоянии, он всадил топор в ствол – и громкий тяжелый треск отскочил от сверкающих бело-розовых стен особняка и разлетелся эхом по холмам. Несколькими ударами Стакс прорубил ствол, затем нацелился на ветки и листву и вскоре стоял на пеньке, обливаясь потом, в ворохе древесины и листьев.
– Хорошо мы с тобой поработали, – обратился Стакс к Угольку.
Тот в ответ потянулся, желая попасть из тени на солнце. Стакс спрыгнул с пня, выкорчевал его, и начал собирать срубленную древесину, весело насвистывая, пока на том месте, где стоял дуб, не осталось ни одного блока. Стаксу показалось, что вместо пня уже растет свежая трава, хотя, вероятно, у него разыгралось воображение.
Солнце касалось дальних гор на востоке и больше не освещало безмятежную поверхность океана, переливающуюся розовым и оранжевым цветом. Тени сада все ближе подползали к радостным огням дома.
– Что ж, утреннее купание станет вечерним, – сказал Стакс, бросив топор через плечо.
Перед тем как искупаться, он покормил котиков, сложил дубовую древесину и вернул алмазный топор на место в кладовую. Сначала хотел взять к бассейну один из мечей отца, но передумал: сад за домом был хорошо освещен, так что опасности не предвиделось и до комнаты для зачаровывания, в случае чего, рукой подать.
Стакс дремал в бассейне, положив локти на полированный диорит, пока котики резвились в саду, а по небу над головой двигались звезды. Как он и думал, ничего страшного не случилось.
Однако то был последний безмятежный вечер его жизни.
Глава 3. Гость
В которой Стакс встречает неожиданного посетителя, проводит экскурсию по особняку и шахте, неохотно отвечает на неудобные вопросы и ожидает новых гостей
Стакс должен был заподозрить неладное еще тогда, когда гость причалил не к той пристани.
Деловые партнеры Стакса знали, что им следует заплывать в неглубокую бухту, которую его отец тщательно вырубил как раз для этой цели, и высаживаться на лужайке. Так Стакс видел, что пожаловали гости, а они, в свою очередь, могли рассмотреть особняк во всей красоте: прежде чем приступить к делу, шли вдоль берез до фонтана и поднимались по диоритовой лестнице.
Все, кто приезжал по делам, знали это правило, поскольку никто, естественно, не являлся без предупреждения. Сначала гости шли в офис Камнерезов и обращались к кому-нибудь из работников, а тот спешил в поместье Камнерезов, чтобы сообщить Стаксу о вновь прибывших. По той же схеме работал отец, и схема эта была эффективной, поэтому Стакс не видел причин что-либо менять.
Но этот гость явился без предупреждения.
Стакс заметил лодку из темного дерева, приближающуюся к южному берегу, лишь когда закончил завтракать и начал объяснять Изумрудке, что не даст ей еще одну треску.
– Это что еще такое, котики? – с легким раздражением спросил он, высматривая, не плывет ли какой корабль в бухту, куда ему и следовало бы плыть. Но ничего не увидел.
– Что это значит? – снова спросил Стакс, когда лодка приблизилась к небольшому семейному причалу и человек на борту бросил весла. Он определенно намеревался высадиться.
– Неприятная неожиданность, – сказал Стакс, осмотрел свой халат и решил, что тот в приличном состоянии. – Неожиданная неприятность.
Он продолжал бормотать себе под нос, пока открывал дверь на южную сторону, и, натянув ботинки, зашагал по лужайке. Овечки не привыкли к тому, что он выходит из дома в такой ранний час, а потому заблеяли от любопытства, – конечно, овцы редко проявляют любопытство, но сейчас казалось именно так.
Загон упирался в склон с запада и юга, а к восточной стороне отец Стакса