Тяжелая рука провела его внутрь. Дверь снова закрылась и засов оказался на своем месте. Пол под ним ощущался как гладкий бетон. Рид наступил ботинком в маленькую лужу. Кислый запах брожения был очень силен и только вслед за ним раздавался знакомый аромат виноградного сока. Они действительно делают здесь вино.
Рид считал свои шаги. Они прошли через еще одни двери, откуда раздались новые звуки. Аппаратно-гидравлический пресс. Пневматическая дрель. Цепь конвейера. Аромат брожения сменился запахом смазки, моторного масла и... Пороха. Они производят здесь что-то. Скорее всего, боеприпасы. Было что-то еще, что-то очень знакомое, кроме масла и пороха. Это было что-то сладкое, вроде миндаля... Динитротолуол. Они производят взрывчатку.
– Ступеньки, – произнес голос Юрия прямо в ухо Рида, когда тот ударился пальцами о первую из них. Тяжелая рука продолжала вести его, пока вчетвером они поднимались по лестнице. Тринадцать шагов. Тот, кто строил это место, явно не суеверный.
Наверху была еще одна стальная дверь. Как только она закрылась, звуки машин заглохли. Снова звукоизоляция. Где-то рядом на пианино играли классическую музыку. Брамс. Вариации на тему Паганини. Мелодия была недостаточно насыщена для настоящего фортепиано. Это была стерео запись.
– Юрий, – раздался новый твердый баритон, слегка срывавшийся из-за того, что его владелец либо часто кричал, либо много курил. Судя по запаху, стоявшему в комнате, причина была все же в сигаретах. Хотя, возможно, и то, и другое.
– Отец, – заискивающе произнес Юрий. Он быстро говорил по-русски и Риду пришлось напрягаться, чтобы понять его акцент. – Я привез хорошие новости из Франции.
– Кто этот человек? – резко спросил баритон. Судя по тому, как он говорил, русский был его родным языком. Рид не мог не задаться вопросом, что могло связывать иранцев и этого человека, а также головорезов во внедорожнике и, раз уж на то пошло, даже серба Юрия.
«Скорее всего, какая-то сделка по поводу оружия, – произнес голос в голове. – Или что-то еще хуже».
– Это иранский посыльный, – ответил Юрий. – У него есть информация, которую мы...
– Ты привел его сюда? – перебил собеседник. Его глубокий голос чуть не взревел. – Ты должен был поехать во Францию и встретиться с иранцами, а не притащить их ко мне! Ты можешь испоганить все своей тупостью! – раздался хлопок от пощечины и вздох Юрия. – Мне стоит написать требования на пуле и пустить ее через твой толстый череп?
– Отец, пожалуйста... – пробормотал Юрий.
– Не называй меня так! – яростно закричал человек. Судя по звуку, он поднял тяжелый пистолет. – Вообще никак меня не называй в присутствии этого незнакомца!
– Он не незнакомец! – взвыл Юрий. – Это Агент Зеро! Я привез сюда Кента Стила!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Кент Стил.
На пару секунд воцарилась тишина, которая тянулась, казалось, несколько минут. Видения сотнями полились одно за другим, словно запустили старую киноленту. ЦРУ. Национальная секретная служба, Центр специальных операций, Группа тайных тактических операций. Психологические операции.
Агент Зеро.
Если ты разоблачен, ты мертв.
Мы не говорим. Никогда.
Невозможно.
Его пальцы снова задрожали.
Это было просто невозможно. Такие вещи, как подавители памяти, или имплантанты, или супрессоры были лишь идеями для теорий заговоров и голливудских фильмов.
В любом случае, это не имело никакого значения. Они все это время знали, кто он: и в баре, и в машине, и всю дорогу в Бельгию, Юрий прекрасно понимал, что Рид не тот, за кого себя выдает. Сейчас же его глаза были завязаны, а сам он находился за стальной дверью как минимум с четырьмя вооруженными людьми. Больше никто не знал, где он и кто он. Страх сковал его внутренности и грозился выйти рвотой.
– Нет, – медленно ответил баритон. – Нет, ты ошибаешься. Глупый Юрий. Это не агент ЦРУ. Будь это правдой, ты бы здесь не стоял!
– Если только он не пришел сюда, чтобы найти Вас! – возразил Юрий.
Чьи-то пальцы схватили повязку и сдернули ее. Рид прищурился от резкого света флуоресцентных ламп на потолке. Он моргнул, увидев мужчину лет пятидесяти с седыми волосами, густой бородой, побритой ближе к щекам и острым проницательным взглядом. Этот человек, по всей видимости, сам Отец, был в сером костюме цвета древесного угля. Две верхние пуговицы на его рубашке были расстегнуты и из-под нее виднелись волосы. Они находились в помещении, стены которого были украшены безвкусными картинами и окрашены в темно-красный цвет.
– Ты, – произнес этот человек по-английски с сильным акцентом. – Кто ты?
Рид вздрогнул и переборол в себе желание объяснить, что он вообще ничего не знает:
– Меня зовут Бен. Я посыльный. Работаю с иранцами.
Юрий, который стоял на коленях перед Отцом, резко вскочил на ноги.
– Он врет! – завопил серб. – Я знаю, что он врет! Он говорит, что иранцы отправили его на переговоры, но они бы никогда не доверились американцу! – злобно объяснял Юрий. Тонкая струйка крови от удара Отца стекала из уголка его рта. – Но есть и еще. Смотри, я спросил тебя про Амада, – кивнул он, ухмыляясь. – Никакого Амада не существует.
Риду показалось странным, что эти люди знакомы с иранцами, но не знают, с кем те работают и кого могут послать на встречу. Они определенно были как-то связаны, но он не видел как.
Отец отматерился по-русски, а затем заговорил на английском:
– Ты сказал Юрию, что ты посыльный. Юрий говорит мне, что ты ЦРУшник. Кому верить? Ты точно не выглядишь так, как я представлял себе Агента Зеро. Тем не менее, мой мальчик-идиот сказал одну истину: иранцы презирают американцев. Для тебя это не очень хорошо. Ты расскажешь мне правду или же я прострелю тебе коленную чашечку, – он направил в его сторону тяжелый пистолет, TIG серии Desert Eagle.
Рид на мгновение забыл как дышать. Это была огромная пушка.
«Сдавайся», – пробормотал его внутренний голос.
Он не знал, как поступить. Он не был уверен, что произойдет, если он сдастся. В последний раз, когда его новые инстинкты взяли верх, четверо мужчин оказались мертвы и их кровь, в прямом смысле слова, была на его руках. Но у него не было другого выхода, то есть его не было у профессора Лоусона. А вот Кент Стил, кем бы он ни являлся, мог найти способ. Пусть он и не знал, кем являлся, но это не будет иметь никакого значения, если он не доживет до момента истины.
Рид закрыл глаза