Занервничав, Рафилла наклонилась вперед и попросила у шофера сигарету.
— Я бросил курить, — ответил тот и виновато пожал плечами. — Может, остановиться и купить вам пачку?
— Нет. — Рафилла решительно покачала головой. Она тоже бросила эту вредную привычку, хотя именно сейчас с удовольствием глубоко затянулась бы.
— Рафилла? — раздался голос Маркуса, маслянистый, с легким акцентом.
— Да, Маркус.
— Ты уже здесь.
„Естественно, ты же заставил меня приехать, разве не так?“
— Да.
— Хорошо долетела?
— Очень.
— Отлично, отлично. — Маркус прокашлялся. — Я забронировал тебе номер в отеле „Эрмитаж“. Позвоню, как только ты прибудешь туда.
„Это уж точно. И, наверное, в тот самый момент, как только я войду в дверь“.
— Прекрасно, — холодно бросила она.
— Рафилла?
— Да.
— Ты не пожалеешь о своем решении.
„Нет, Маркус, пожалею, ох как пожалею“.
С мыслью о том, что он не оставил ей выбора, Рафилла резко провела рукой по длинным темным волосам, глубоко вздохнула и откинулась на мягкое кожаное сиденье.
Рафилла. Ее знали только по имени.
Рафилла.
Когда она пела, голос ее звучал чарующе. Пластинки с ее песнями крутили знойными ночами в прокуренных ночных клубах, а пела она не о чистой, непорочной, юношеской любви, а о том, о чем в свое время пела Билли Холидей, и еще исполняла блюзы. В свои двадцать семь лет она хорошо понимала грусть блюзов и знала о несчастной любви даже больше, чем следовало бы.
Рафилла была необычайно красива. Зеленые глаза, заостренные скулы, широкий сочный рот, темно-оливковая кожа. Темные, прямые, блестящие волосы спускались до талии. Чуточку полновата, хотя нет, ее формы не назовешь пышными, но под белым шелковым лифом и свободным пиджаком мужского покроя явно угадывалось кое-что.
Казалось, Рафилла поднялась к самым вершинам славы просто ниоткуда. Восемнадцать месяцев назад никто и не слышал о ней. А теперь она была звездой. Звездой, горящей ярким светом. Метеором, взлетающим на первые строчки хит-парадов по всему миру. И, хотя она надеялась, что слава звезды принесет ей свободу, все случилось как раз наоборот. Слава звезды принесла ей Маркуса Ситроена. А его она ненавидела всей душой.
— Бобби Монделла, ты хоть знаешь, как сильно тебя любят? — спросила хорошенькая негритянка, усаживаясь на край большого круглого стола. Ее звали Сара.
Бобби, сидевший в уютном кожаном кресле у стола, протянул руку и дотронулся до Сары.
— Ну-ка расскажи мне, девочка, расскажи.
Внешность Бобби Монделлы обогащала определение „красивый“. Ему было хорошо за тридцать, высокий, под сто девяносто, кожа цвета темного шоколада, курчавые жесткие волосы, красивое тело.
— Я сделаю даже лучше, милый, — с энтузиазмом воскликнула Сара и взяла со стола первую попавшуюся под руку подшивку газет. — Я прочту тебе некоторые отклики на твою пластинку „Монделла жив“. Ну просто ди… на… мит!
Бобби дотронулся до закрывавших его невидящие глаза темных очков, снял их и снова надел. Подобный жест он проделывал сотню раз в день. Непросто примириться с фактом, что никогда уже не будешь видеть.
— Да, ди… на… мит! — возбужденно повторила Сара.
— Я знаю об этих откликах, — спокойно произнес Бобби. — Этот альбом занимает первое место в хитпарадах песен в стиле соул уже пять недель.
— Шесть, — как бы невзначай поправила Сара. — Ровно шесть недель, и продолжает прочно держаться наверху. — Она замолчала, переводя дыхание. — О, конечно, мистер Монделла, я знаю, что вы уже слышали обо всей этой чепухе, напечатанной в „Биллборд“ и „Роллинг стоун“, не говоря уж о „Лос-Анджелес таймс“, „Блюз энд соул“ и…
— Да в чем дело? — оборвал ее Бобби. — Почему бы тебе не перейти прямо к сути?
— Дело в том, — важно начала Сара, — что по всей стране, на всей этой великой земле, которую мы называем Америка…
— Короче, детка.
Не обращая внимания на его замечание, Сара продолжила свою речь:
— В каждом захолустном городишке тебя любят, милый, я повторяю, именно любят. — Закончив на этой торжественной ноте, Сара принялась ворошить подшивки. — Хочешь, я тебе что-нибудь прочитаю?
— Давай, — небрежно бросил Бобби, стараясь не слишком проявлять свой горячий интерес, хотя скрыть что-то от Сары было просто невозможно. Она слишком хорошо знала его.
— Риджвей, штат Пенсильвания, — уверенно начала Сара: — „Бобби Монделла — Король соул. Покупайте альбом „Монделла жив“ и получайте истинное наслаждение, потому что Бобби Монделла, как никто, придает огромное значение стихам“. — Сара помолчала, потом спросила: — Ну как?
— Неплохо.
— Эй, послушайте-ка этого мистера Самодовольного!
— Ну-ка подойди сюда, я тебя отшлепаю.
— Еще чего, — проворчала Сара. — А вот еще заметка. Из „Дулут геральд“: „Возвращение Бобби Монделлы ознаменовалось выходом самого лучшего альбома за последнее десятилетие. После случившейся с ним трагедии волшебная сила Монделлы сейчас сильна как никогда“.
Сладкий голосок Сары продолжал журчать, расточая похвалу за похвалой.
Слушая внимательно, Бобби не мог не наслаждаться подобными возвышенными дифирамбами. Все-таки здорово снова быть первым. На самом деле здорово. Особенно после того, как все уже списали его со счетов, говоря, что с ним покончено, и относя его к разряду бывших.
Все.
Кроме Сары.
И Маркуса Ситроена. Будь он проклят.
Бобби почувствовал, что ненависть захлестывает его, словно ядовитое облако. Он терпеть не мог этого человека, и на то имелись вполне объективные причины. При этом он не мог не признавать, что Маркус Ситроен был единственным, кто дал ему шанс вернуться к жизни. И он вернулся, затаив в душе мысль о мести.
— Ну хватит, Сара, — спокойно оборвал он ее. — Я хочу немного отдохнуть перед вечером.
— Я вообще не знаю, зачем ты согласился участвовать в этом дурацком благотворительном вечере, — проворчала Сара. — Маркус Ситроен и его богатые дружки не заслужили, чтобы их развлекали такие звезды, как ты. Тем более это твое первое выступление на сцене после несчастного случая.
Почему все, включая Сару, были так уверены в том, что он потерял зрение в результате несчастного случая? Черт побери, это был не несчастный случай. Это было преступление. И в один прекрасный день он выяснит, кто стоит за случившимся.
— Это довольно интересное событие, — коротко ответил Бобби.
— Ее событие, — фыркнула Сара, взяла его за руку и повела к двери спальни.
Ее событие. Бобби не видел ее с того момента, когда все это случилось. И даже ни слова не услышал от этой бессердечной стервы.
Нова Ситроен. Жена Маркуса Ситроена. Мысль о том, что он опять очутится в ее компании, возбуждала его и вместе с тем вызывала отвращение. Интересно, как она поведет себя?.. Что скажет?..
„О Боже, только не говори мне, что я до сих пор в ее власти, — подумал Бобби. — Не может быть. Я не должен…“
Словно прочитав мысли Бобби о другой женщине, Сара отпустила его руку. Голос ее прозвучал холодно и по-деловому.
— Лимузин будет здесь в три часа. Во сколько тебя разбудить?
— Разбуди в половине второго. — Рука Бобби дотронулась до ее гладкой щеки. — И сделай мне бутерброд с ветчиной и всякой всячиной. Ладно?
— Я тебе не