Париж, Франция.

10 лет спустя.

До чего же он устал. Эта крошка Жаннин совсем его заездила. Единственное желание сейчас – это оказаться в своей постели – одному.

Прислонившись головой к темно–зеленой обивке экипажа, Бренсон небрежно развалился на сидение. Вид у него был довольно потрепанный: сюртук валялся рядом, жилет расстегнут, галстук висел на шее, словно кусок ненужной материи. После бессонной ночи глаза закрывались сами по себе.

«Это даже смешно, – думал себе в полудреме Бренсон, – он периодично забавляется с маркизой Жаннин Д’Амарнье уже полгода, а она все так же дика. Эти француженки поистине ненасытны, да и нравы тут не то что дома. Здесь пускаются в adultère1, не моргнув и глазом.

О-о-о! Эта ночь была поистине сладкой. Ублажать маленькую француженку, пока ее престарелый супруг поправляет свое здоровье где–то в другой части Европы, вроде уже стало некой смехотворной обязанностью Бренсона. Весьма, сказать, приятной обязанностью…. Если бы, конечно не эта дряхлая преграда – ее муж.

Хотя, какое ему до него дело? Старый осёл яростно цеплялся за жизнь, но подагра все равно прикончит его со дня на день. А пылкая юная вдова унаследует все его богатство. Милашка Жаннин недолго будет убиваться. Она давно намекает любовнику, что мечтает о большем.

Ох, как будет она огорчена, не получив то, чего так упорно добивается».

Сегодня утром Бренсон собрался незаметно ускользнуть, но проказница потребовала на прощанье еще.

«Черт!» – У нее такое тело, что отказать было выше его сил. Превозмогая усталость, он любил ее едва не до потери пульса, а когда она уснула в изнеможении, быстро схватил свои вещи и, одеваясь на ходу, покинул ее дом.

Улыбка растянулась на лице, при воспоминании прошедшего вечера. Жаннин устроила представление, увидев его слившегося в невинном поцелуе с Рене Дель Векио. Она едва не выцарапала сопернице глаза прямо на глазах у всего общества. Вот была забава, пока глупый муж последней не вступился за честь жены, по ходу пытаясь выяснить, что же не поделили эти женщины между собой. Его недоумение можно понять, поскольку вышеупомянутые дамы еще совсем недавно были закадычными подругами.

Но Бренсон не собирался брать ответственность за их разлад на себя. Не его вина, что одна вбила себе в голову, будто его сердце полно эфемерной любви к ней, а другая настолько алчна, что не упустит случая отбить кавалера у подруги.

Конечно, Жаннин не пожелала делиться любовником, накинувшись на Рене, даже не задумываясь, что Бренсон проявил совершенное безразличие к ее негодованию. Все время пока их растягивали по углам, он спокойно пил шампанское, наблюдая за их нелепым спектаклем. Как же она слепа в своей жалкой любви. Все женщины становятся жалкими, когда влюбляются. Игра с ними интересна, пока на пути не возникает это бредовое чувство. Точнее пока они не начинают всерьез думать о Бренсоне, как о своем суженом. И поскольку у него самого не шло дальше влюбленности, длившейся от силы несколько недель, он не мог понять, с чего это они льют слезы, унижаются, обижаются и даже доходят до угроз. Все это просто смешно.

По мнению Бренсона мужчина не способен иметь к даме иных чувств, кроме как продиктованных физическими потребностями иногда обильно приправленных туманом страстных порывов. Все остальное проходящее и ненужное. И, как обычно, получив свое, интерес со временем угасает. И чем сильнее чувства со стороны женщины, тем быстрее Бренсон убирается восвояси.

Жаннин только очередное тому подтверждение. Если так пойдет и дальше, придется сбежать куда-то, а то, кажись, милая маркиза ожидает больше, чем он хочет ей предложить.

Правда была в том, что Жаннин Д’Амарнье, как и Рене Дель Векио не стоят того, чтоб погибнуть от руки их ревнивых мужей. Кроме того, муж Рене слывет неплохим стрелком. Конечно, Бренсон сомневался, что он стреляет лучше его, но везенье здесь имеет не меньшее значение, чем умение.

Экипаж остановился, и Бренсон недовольно раскрыл глаза. Кучер распахнул дверцу, и только усилив раздражение хозяина, деловито произнес:

– Месье Уэлсэр, мы уже прибыли!

– Обязательно сообщать об этом, как о наступление британской армии?! – буркнул Бренсон в ответ и, схватив сюртук с сидения, вылез из экипажа.

Поднявшись по ступенькам, Бренсон позвонил в дверной звонок особняка, на одной из центральных улиц Парижа, который он звал своим домом последние полгода. При поспешных сборах ключ где-то затерялся, скорее всего, остался на полу спальни его ночной феи. Поэтому лениво облокотившись на дверной косяк, он ждал, пока слуга вытряхнется со своей постели и откроет дверь.

Особняк был изысканным, и хотя не отличался огромными размерами, вполне подходил для временного пристанища.

Дворецкий отворил дверь и Бренсон с ходу бросил ему сюртук.

– Меня сегодня ни для кого нет. Я устал и иду отдыхать.

– Месье Уэлсэр, – неуверенно произнес слуга, – я понимаю, что вы не хотите, чтоб вас беспокоили, но в гостиной вас уже ожидает некий джентльмен.

– Вы приняли его без моего ведома, да еще в такое ранее время? Вы никак выжили из ума! – возмутился Бренсон. – Впрочем, неважно, все равно меня нет.

– Но месье, этот человек очень настаивал, он прибыл из Лондона, говорит, что у него для вас очень важное сообщение. Это юрист вашего papá, месье.

– В самом деле?! – заинтересовано поднял темную бровь Бренсон. – Хорошо, – стянув с шеи галстук и отдав его в руки слуги, решительно ответил он. – Где этот джентльмен?

– В гостиной, месье.

– Что ж, давайте скорей покончим с этим, чтоб я смог хорошенько выспаться перед скачками. Ведите!

Бренсон проследовал за своим дворецким или как их здесь именуют, мажордомом, даже не напрягаясь, чтоб угадать, причину прибытия юриста его отца. Такие визиты уже давно не удивляют. Возможно, отец в очередной раз пригрозит исключить его из завещания или урезать его содержание. Это в его духе. Бренсон всегда был паршивой овечкой в своей семье: разгильдяй и повеса, позор лорда Редингтона. «Почему ты не такой, как Ричард? От тебя одни неприятности!» и так далее.

«Всегда одно и то же – Бренсон младший сын и отец настаивает взяться за ум и начать духовную карьеру, возглавив приход в их графстве. – Как же! Это же абсурд! Какой из него священник?!! Зачем даром гневить Бога?»

Полгода назад Бренсон вернулся в Англию, остановился в Лондоне, планировал позже навестить отца и брата дома в Йоркшире. Но не успели и вещей его разложить, как примчался отец и настоял на том, чтоб сын убирался назад во Францию. А причина то, сущий пустяк! «Ну, подумаешь, закрутил интрижку.

Ну да она замужем! Подумаешь!»

Простыни еще не остыли,