Парис ошибался только в одном факте. У него не было соперника. У него были противники. Знание вызвало пьянящий прилив рвения, затапливающего его. День продолжал становиться всё лучше. Ранее он убил несколько охотников, а этот час подал на десерт трио падших ангелов – один был крупнее другого. Они были без рубашек – это что модно? – Их спины покрытые шрамами были видны в зеркало в верхней части стены.

Кипевшая от злости троица образовала сплошную стену мускулов по другую сторону бара, их руки скрещены на груди, ноги широко расставлены, равномерно распределяя вес тела. Классическая поза вроде я-собираюсь-сделать-кому-то-больно.

Хочу их, вмешался Секс, надо же, какая неожиданность.

– Вам не уйти, – предупредил он их. В последнее время, он не мог позволить себе оставлять кого-либо в живых. У них была дурная привычка возвращаться для мести.

– Я уже видел тебя раньше, – сказал тот, что слева. – От твоей улыбки женщины падают к твоим ногам, но я изменю это и вырву твой хребет через пасть. Затем скажу твоим врагам, где ты находишься. Да, я знаю кто ты, Повелитель Разврата. И я также знаю, что Ловцы хотят получить привилегию на твое убийство.

Тот, что стоял справа, растянул губы в дьявольской – я-лишился-своих-крыльев-и-рад-этому – ухмылке.

– Да. Мне нравится эта идея. Возможно, я даже присоединюсь к ним, только чтобы посмотреть, что они сделают с тобой, после того, как мы закончим, ты, грязный…

Тот, что посередине, самый здоровый, положил руку на плечо правого, заставляя его замолчать. Его шею украшала блестящая белая татуировка в виде нимба.

Это могло означать, что он только недавно пал и у него до сих пор были тесные узы с ангелами, или, что у него остались воспоминания о прошлой жизни... Без разницы. Он разделит участь своих друзей.

– Меньше слов, больше боли.

– Да, больше боли,– согласился Парис. Он достал из ножен свои два любимых кинжала, ясные, кристаллические лезвия, вспыхивающие как радуга на свету.

– Эй, внутри запрещено использовать оружие, – рявкнул бармен. – Только кулаки.

Все в бар замерли и притихли, приготовившись наблюдать.

– О, не стесняйтесь. Давайте, разоружите меня. Больше противников – больше крови. Больше удовольствия.

– Нечестная игра, – выкрикнул кто-то.

Точно. Если не обманешь, то ничего не добьешься. Но ничего. Даже полностью отдаваясь разрушительной силе насилия, которая была в нем, Парис знал, как притвориться честным. Он приказал клинкам исчезнуть из виду, но остаться при этом в его руках. Будучи магическими, они повиновались.

– Меня не волнует твое оружие, – сказал Нимб.

– Ты не должен был приходить сюда, – левый разнял сложенные на груди руки. – Это наша территория, и мы возвращаем ее себе.

– А теперь мы позаботимся о том, чтобы ты никогда не вернулся, – правый сжал кулаки до хруста в суставах. – Это будет весело.

– О, да! Весело... Для меня,– Парис двинулся в перёд.

Троица тоже.

Все четверо встретились посередине. В тот момент, когда Парис достиг их, он пнул левого и ударил кулаком правого. Первый согнулся пополам. Правый умер. Парис ударил его невидимым клинком, вонзив его в сонную артерию ублюдка по самую рукоять.

Один готов. Двое на подходе.

Нимбоносец размахнулся кулаком, но медленно, так что Парис успел пригнуться, и бывший нападающий встретил только воздух, по инерции крутанувшись вокруг своей оси.

К тому моменту, как Парис резко разогнулся, левый восстановил силы и прыгнул на него, пытаясь вырвать его трахею когтями, которых еще недавно не было.

Но, по воле случая или благодаря таланту, осознав, что Парис меняет положение, Левый успел повернуть запястье и вцепиться в сухожилие Париса между плечом и шеей. И зверски изодрать его, прежде чем Парис оттолкнул руку ублюдка, пожертвовав изрядным куском своей плоти.

Парис все равно не отпустил его. Он держал крепко, даже когда Нимбоносец вернулся в игру и начал бить его в лицо. Он еще раз нанес левому удар клинком. Сначала по почкам, чтобы шокировать и покалечить. Потом в сердце, чтобы убить. И левый умер, как и его друг.

Двое готовы, очередь за последним.

Парис откинул теперь уже бездыханное тело, услышав глухой удар, когда оно ударилось об пол, и ухмыльнулся. Все это время Нимб продолжал обрабатывать повелителя.

Удар, еще удар. Боль в глазу, боль в губе. Кровь потекла вниз по подбородку, перед глазами замелькали звезды, и Разврат спрятался в дальний уголок его сознания. Каждый новый удар отбрасывал Париса на стол, сбивая стаканы, стулья и людей.

Наконец, ему удалось уклониться от одного из кулаков, восстановить равновесие и, медленно развернувшись, крутануться на месте, намереваясь ударить Нимбоносца под коленом и подкосить его. Но когда, то небесное создание изучило грязные уловки демона и также развернулось, уходя от траектории удара прямо перед контактом.

Когда они оказались на расстоянии вытянутой руки, они замерли, с ненавистью смотря друг на друга. Парису до победы оставался один удар. Он хотел нанести его. Нанес бы. И когда Нимбоносец был бы обездвижен, Парис разрезал бы его от паха до шеи.

Краем глаза он уловил проблеск алебастра, струящееся жидкое золото в ангельском оперении воина, и снег, ставший верным спутником Захариила.

– Он желает свою женщину так же, как ты жаждешь свою. Ты за это его покараешь?

Эти слова дрейфовали в сознании Париса, словно лучик надежды. К его изумлению тьма рассеялась и он подумал: «Нет, я не хочу наказывать мужчину за то, что он следует за женщиной, которую он страстно желает. Даже если я стал для него преградой».

– Я, возможно, пожалею об этом, – сказал Парис, крепче сжимая рукоятки невидимых клинков, просто на всякий случай, – но я