- Кто его прислал?
И какое это оружие?
- Женщина по имени Киликаель, Красная Королева. Она выразила надежду, что мы насладимся нашим крахом.
Киликаель. Он никогда о ней не слышал.
- Она правит соседней реальностью?
Насколько известно Пьюку, женщина никогда не руководила... никем. По крайней мере, не открыто. Женщины помогали своим королям.
- Я не уверен, - ответил Син.
Ответ не имел значения. Никто не угрожал брату и его жизни. Крах? Не тогда, когда Пьюк жил и дышал.
Син не просто спасал его жизнь множество раз; он спас душу Пьюка.
Незадолго до седьмого дня рождения Пьюка его кузен погиб в бою. Нуждаясь в новом командире из королевской династии, король выбрал Пьюка. И маленького принца вырвали из рук матери раньше обычного, чтобы ласка женщины больше на него не "влияла".
"Погубите мальчика, и вы погубите мужчину, которым он станет".
Слова, которые кричал отец его матери в день, когда Пьюка уводили.
- Я тоже пойду, - сказал пятилетний Син. - Куда ты пойдешь, туда и я.
Подробности того рокового дня навсегда остались в памяти Пьюка. Рыдания матери, раздававшиеся по всей крепости: "Мои дети. Пожалуйста, не забирайте моих детей". Слезы, катившиеся по лицу Сина, когда он взял Пьюка за руку и добровольно ушёл из единственного дома, который он когда-либо знал. Каким утешением Пьюку стала непоколебимое решение маленького мальчика остаться вместе с ним.
В течение многих лет оба мальчика жили и тренировались с самыми закалёнными солдатами клана. Все нежные эмоции были выбиты, вырваны или вырезаны из них.
Когда им было двенадцать и десять лет, отец дал по мечу и бросил их посреди самых опасных песчаных дюн с одним напутствием: вернуться с сердцем врага... или остаться здесь навсегда.
Если бы Пьюк мог вернуть время назад, он бы потребовал, чтобы Син остался с их матерью, в её любящих руках. Теперь же вина была его постоянной спутницей. Пока он не научился бороться, и бороться хорошо, он не мог защитить Сина от ежедневных оскорблений. Хуже того, их мать умерла до того, как они смогли ее навестить.
Она родила мертвого младенца вскоре после их отъезда и, погруженная в горе, намеренно сожгла себя дотла. Воин мог бы выжить в огне, но не женщина без рун и магии.
Массируя затылок, Пьюк решил продолжить.
- Ты открывал сундук?
- Нет. Я ждал тебя, - сказал Син, дрожа от страха.
Страх? Невероятно. Син ничего не боялся, пока Пьюк прикрывал его спину.
- Мне не следовало приносить проклятую вещь в твою палатку. - Его брат подошел к столу. - Я возьму его и...
- Нет. - Вытянув руку, Пьюк остановил Сина до того, как тот прикоснулся к сундуку. Да, Син уже справился с этим без последствий. Не важно. Не было причин рисковать еще раз. - Я хочу узнать, что внутри.
Хотел знать, что эта неизвестная королева решила использовать против его семьи.
- Я позову одного из главнокомандующих. Позволь ему...
- Нет. Я сделаю это сам. - Хороший король не поставит свою собственную жизнь выше жизни его людей. - Оставь меня. Я дам тебе знать, что обнаружил там.
- Ты остаёшься - я остаюсь.
Еще одно полено упало в огненную яму его вины. Он стиснул зубы.
- Я не хочу подвергать тебя опасности, брат.
"Ни сейчас, ни когда-либо".
Секунду в глазах Сина блестели непролитые слезы. Он быстро заморгал.
- И всё же, - сказал он, - я хочу остаться.
Почему он едва не заплакал? Внезапно Пьюк еле смог смириться с мыслью, что его брат рядом.
- Очень хорошо. Отойди.
Когда Син отошёл к другой стороне палатки, Пьюк схватил короткий меч и приготовился к худшему. Взрыв бомбы? Магическая ловушка? Потом он сделал это... открыл крышку.
Сначала ничего не произошло. Но между двумя ударами сердца черный дым поднялся из сундука, запах серы наполнил воздух, обжигая его ноздри. Светящиеся красные глаза моргнули, открылись и сузились, сосредоточившись на нём.
Пьюк отскочил назад и резко выставил меч вперед. Металл просто прошёл сквозь тьму. Что за...
Появилось рогатое существо... владелец этих глаз. С пронзительным визгом он спикировал вниз. Цель: Пьюк. Он пытался отпрыгнуть с пути. Слишком поздно. Существо...
Его пронзила боль, с губ сорвался рев. Существо вошло в его тело, и теперь разрывало органы. Оно кусалось и царапалось, и все же Пьюк не ощущал никаких внешних признаков ранений.
В безумстве он уронил меч, чтобы разорвать ногтями грудь, разрезая кожу и мышцы... безрезультатно. Существо оставалось внутри него тёмным присутствием, воющей ядовитой смесью ненависти и удовольствия.
Кровь в жилах Пьюка могла бы стать топливом; каждая клетка его тела, казалось, загорелась, плавя его изнутри... изменяя? На макушке его черепа вспыхнули два огненных кольца, как будто круги были прожжены в кости. Он протянул руку и почувствовал... рога?
Хрипло дыша сквозь сжатые зубы, он дернул за коричневый мех, выросший на ногах. Мех остался. Затем ступни покрыла твердая оболочка - превратив их в копыта? - когда кожаные ботинки разошлись по швам.
Изменение формы не ново для него, но эту трансформацию Пьюк не мог контролировать. Не мог это остановить.
На его груди появились рваные черные линии, небольшие реки горящей лавы выжгли образ. Бабочка с острыми, как осколки стекла, крыльями. Различные цвета мерцали в свете огня, один за другим они менялись, как и различные эмоции менялись в нём самом.
По большей части, Пьюка душила паника. Это была галлюцинация, вызванная дымом?
Или он навсегда останется монстром?
Его колени подогнулись, не в силах выдержать вес. Когда он лежал на земле, задыхаясь, паника утихла. Его взгляд упал на меч Уолша, и гордость, которую он испытал всего несколько мгновений назад, угасла, прежде чем исчезнуть совсем.
Преданность своему царству и народу... ушла. Он ничего не чувствовал. Меч был куском отточенного металла, королевство - бессмысленным местом, его граждане - ничтожеством.
Пьюк искал эмоции, любые эмоции, спрятанные где угодно. Есть! Любовь к Сину, сияющая путеводная звезда.
Он защитит юношу от этого... чем бы это ни было. Но, когда он попытался дотянуться до брата, мышцы сжали кости, удерживая его неподвижным, и паника вернулась.
- Син!
Син не хотел смотреть на него.
Что-то не так...
Ужасная опустошённость начала охватывать Пьюка во второй раз... поглощая чувства к брату. Драгоценный Син. Заветный Син. Для Пьюка он был смыслом... всего. Но невидимый кинжал пронзил его сердце, любовь истощалась... истощалась...
Он продолжал бороться.
- Люблю тебя, - вскрикнул он. "Не могу потерять Сина. Не могу... "
Но даже когда он говорил, его сердце ничего не испытало.
В одно мгновение его любовь ярко вспыхнула, которую не погасили ни война, ни гонения, ни уродство,