Вместо того чтобы решать свои проблемы, я еще больше времени проводила в городе. Я познакомилась с двадцатитрехлетним вундеркиндом-романистом с карими глазами, от которого пахло чистым бельем, и он был счастлив поддерживать мои мечты о писательстве, когда мы выпивали с ним слишком много арбузной «Маргариты». Теперь у меня было все так, как в «Сексе в большом городе». Кэрри встречалась с несколькими молодыми мужчинами, и все заканчивалось плохо, но это не имело значения: наши встречи стали регулярными, почти еженедельными, начинаясь со счастливых часов в баре и заканчиваясь в полночь. Они были похожи на свидания, и вряд ли они были правильным способом справиться с моей проблемной помолвкой, но я наслаждалась вниманием, которое проявлял ко мне молодой писатель.
Эмоциональные тупики – это то, где вы оказываетесь, если считаете брак обязательным ритуалом, который является еще и единственным способом стать взрослым. Моя бабушка часто говорила: «Если мужчина просит тебя выйти за него замуж, ты должна ответить "да"». Мы с мамой смеялись над этим пережитком сексизма, не думая о том, откуда он произрастал: моя бабушка была русской эмигранткой, ей удалось окончить только четыре класса школы в Америке, и для нее хороший брак означал выживание. Для моей матери он означал, по крайней мере, безопасность. Я еще не решила, что брак значит для меня, и все же я следовала приказу бабушки, как и моя мать. Но «Секс в большом городе» показал мне другой путь: тридцатилетних женщин, живущих беззаботной успешной жизнью без мужей и детей.
Мой парень уже знал, что я сомневаюсь в нашем предстоящем браке. Мне, по крайней мере, удалось высказать некоторую неуверенность, когда я отвечала на его вопросы о молодом писателе. Почти каждый воскресный вечер мы с моим женихом сидели на террасе, смотрели на мост Джорджа Вашингтона и разговаривали. Я даже сказала о своем намерении уехать, хотя и не была столь решительна, как следовало бы. Скорее, я спросила его о том, могу ли я уйти. Я хотела получить его одобрение, хотела, чтобы решение было взаимным и легким. Он прибегал к логическим аргументам: у нас общий дом. Мы так давно знаем друг друга. Разве у меня достаточно денег, чтобы жить самостоятельно?
Однажды после нескольких месяцев таких разговоров я сняла свое кольцо с пальца и повесила его на серебряную цепочку на шее. Я объяснила это своему парню, сославшись на эпизод, в котором Кэрри делает то же самое с обручальным кольцом, подаренным ей Эйданом, сексуальным владельцем мебельного салона. Я даже процитировала ее: «Так оно ближе к сердцу». Мы оба делали вид, что все в порядке. Мы оба притворились, что не знаем, что Эйдан и Кэрри расстались.
Когда другие замечали – а они замечали – я говорила то же самое. Мои коллеги из Entertainment Weekly не подали и вида. Они молча кивнули. Им не нужно было притворяться, что они этого не понимают. В конце концов, они зарабатывали на жизнь развлечениями. Они знали о «Сексе в большом городе».
Во время этих воскресных ночных бесед я сказала, что одна из проблем заключается в том, что я хочу жить в городе. И это было правдой. Правдой было и то, что я не хотела, чтобы он присутствовал в моей новой жизни. Я думала, что мы наконец расстанемся. Вместо этого он купил квартиру за 600 000 долларов в Верхнем Вест-Сайде.
Никогда не знаешь, каким будет последний удар, почему именно этот момент является решающим, а не какой-то другой. Мой наступил целую вечность спустя, примерно через три месяца после того, как мы переехали в новую квартиру. Я посмотрела на наши блестящие деревянные полы, большущий телевизор и великолепные книжные полки в классическом стиле, заполненные моими книгами, и почувствовала себя раздавленной всей этой тяжестью. По бабушкиным меркам мне повезло, но это было совсем не то, чего я хотела. Что будет следующим шагом в нашей попытке построить то, что выглядело как успешная совместная жизнь? Если я останусь с ним сейчас из-за квартиры, то скоро, возможно, мы заведем собаку, которая еще больше свяжет нас вместе. И он уже планировал детей.
И тут мне пришла в голову мысль, самая ясная за последние месяцы: «Даже если мы все это время будем вместе, в конце концов мы все равно разведемся». Я знала, что это правда. В будущем мы могли бы быть разведенными людьми, дерущимися из-за квартир, собак и детей. Или же мы могли бы разделаться с этим сейчас и просто расстаться в настоящем.
Я упаковала столько вещей, сколько могла, в один чемодан на колесиках, а остальное оставила. В воскресенье вечером я усадила моего жениха на наш плюшевый бежевый диван и сказала ему, что это совсем другой разговор. Теперь мне нужно было уйти. Время замедлилось примерно до одной тысячной секунды, когда я сняла кольцо и моя рука двинулась к кофейному столику, чтобы положить его туда.
Год назад «Секс в большом городе» закончился. Мой секс в большом городе только начинался.
* * *Я была не единственной, кто воспринял это телешоу настолько серьезно, что оно изменило его жизнь. Женщины и мужчины далеко за пределами Нью-Йорка принимали его уроки близко к сердцу. «Секс в большом городе» изменил многие жизни, независимо от гендера, сексуальной ориентации и места проживания. Он повлиял на личную жизнь каждого, как в моем случае, и на наши взгляды. Он изменил то, что мы думаем о женщинах и сексе, как говорим о сексе, как мы встречаемся, женимся или остаемся одинокими. Он изменил культурное восприятие одиноких женщин, секса, свиданий и брака, затрагивая не только зрителей Америки, но и мира за ее пределами. Он диктовал моду, распространял культуру пития до уровня социальной ответственности и навязывал бранчи ничего не подозревающей нации. Прежде всего, он показал, что меняющая жизнь любовь приходит в формах, отличных от гетеросексуального брака и нуклеарной семьи[1]; он показал одиноким людям, что друзья могут быть по крайней мере такими же поддерживающими, как семья, и по крайней мере такими же важными, как вторая половинка.
Он делал все это, рассказывая истории. В частности, истории женщин – и нескольких гомосексуалистов – их словами, способами, которые уже давно были запрещены в популярной культуре. «Секс в большом городе» начался с колонки Кэндес Бушнелл