— Да, видишь ли, здесь есть клумба на въезде...
Он ничего не сказал, только его бровь пренебрежительно взлетела вверх.
— Окей. — Смущение понемногу отступало, сменяясь возраставшим приступом злости. — Смотри, мне нужно купить саженцы...
— Для клумбы. Я понял. — Он оперся бедром о дверной проем и скрестил на груди руки. В его глазах что-то блестело. Нет, не гнев... что-то еще.
Я сделала основательный вдох. Если этот товарищ снова меня перебьет... Мой голос принял модуляцию, которую использовала моя мать в те годы, когда я была помладше и играла с острыми предметами.
— Я бы хотела узнать дорогу к магазину, где я могу купить продукты и саженцы.
— Ты в курсе, что в этом городе всего один светофор, верно? — Обе брови взлетели так высоко, словно он сомневался в моей умственной адекватности. Значит, вот почему его глаза так подозрительно блестели. Он насмехался надо мной.
На какой-то момент все, что я могла - это смотреть на него во все глаза. Он был, возможно, самым привлекательным парнем из всех, что я видела в реальной жизни. И оказался абсолютным кретином. Пойди тут разберись.
— Ты знаешь, все, что я хочу, это узнать направление. Но вижу, что попала в не удачное время.
Уголок его рта дернулся вверх.
— Для тебя всегда неудачное время, чтобы стучаться в мою дверь, ребенок.
— Ребенок? — повторила я, округлив глаза. Темная издевательская бровь вновь поползла вверх. Я начинала ненавидеть эту бровь. — Я не ребенок. Мне семнадцать.
— Неужели? — Он моргнул. — А выглядишь так, будто тебе двенадцать. Нет. Возможно, тринадцать. У моей сестры есть кукла, которая чем-то напоминает мне тебя. С огромными глазами и пустая.
Я напоминала ему куклу? Пустоголовую куклу? Жар обжег мою грудь, сдавливая дыхание.
— Да-а, вау. Извини за беспокойство. Я больше не стану стучаться в твою дверь. Поверь мне на слово.
Я развернулась, намереваясь уйти прежде, чем уступлю безумному желанию врезать кулаком ему в лицо... или заплачу.
— Хэй, — окликнул он.
Я остановилась на последней ступеньке, отказываясь оглянуться, чтобы не выдать, насколько сильно была расстроена.
— Что?
— Тебе нужно выехать на вторую трассу и свернуть к северу на 220 маршрут. Так доберешься до Петербурга. — Он раздраженно выдохнул, словно делал мне огромное одолжение. — «Мир продуктов» находится прямо в городе. Ты вряд ли сможешь проехать мимо. Хотя... может быть и сможешь. Рядом, по-моему, есть магазин хозтоваров. Наверное, у них найдутся в продаже вещи, которые закапывают в землю.
— Спасибо, — пробормотала я себе под нос. — Придурок.
Он рассмеялся, низко и гортанно.
— Теперь это уже не слишком женственно, Котенок.
Я резко развернулась.
— Никогда больше не зови меня так! — отрезала я.
— Но ведь это лучше, чем называть кого-либо придурком, верно? — Он толкнул дверь. — Это был любопытный визит. Я буду вспоминать о нем еще долгое время.
Окей. Значит, вот как.
— Знаешь, а ведь ты прав. Как неправильно с моей стороны называть тебя придурком. Потому что это слишком милое обращение по отношению к тебе, — сообщила я, очаровательно улыбаясь. — Ты - озабоченный кретин.
— Озабоченный кретин? — повторил он. — Как очаровательно.
Я сделала неприличный жест, а он рассмеялся снова, наклонив голову. Копна волос упала на его лицо, почти закрыв насыщенно-зеленые глаза.
— Очень культурно, Котенок. Уверен, что у тебя в запасе осталось еще немало интересных прозвищ и жестов, но мне не слишком интересно.
Я, действительно, с трудом сдерживалась, чтобы не сказать или не сделать чего-либо совсем уж лишнего. Проявив реальное усилие, я с напускным достоинством прошествовала к своему дому, лишив его удовольствия видеть, насколько сильно он задел меня за живое
По жизни я всегда старалась избегать конфликтные ситуации, но этот парень пробуждал во мне небывалую стервозность. Дойдя до машины, я рванула дверцу на себя.
— Еще увидимся, Котенок! — окликнул он, рассмеявшись, и захлопнул за собой дверь.
Слезы злости и смущения жгли мои глаза. Я завела машину и резко сдала назад.
«Сделай усилие», — сказала мне мама.
Вот что случается, когда делаешь усилие.
2
Понадобилось доехать до самого Петербурга, чтобы хоть немного успокоиться. Но даже тогда, во мне все еще бурлила смесь злости и досадного унижения. Какого черта с ним не так? Мне казалось, что люди в маленьких городах должны быть добрыми, а не вести себя, словно порождение Сатаны.
Без особого труда я нашла «Главную улицу», которая в буквальном смысле здесь являлась главной. Проезжая мимо Большой городской библиотеки я сделала мысленную заметку приобрести читательский билет. Количество продуктовых магазинов в городе оказалось крайне ограниченным. «Мир продуктов» - который на самом деле читался, как «МИ ПРОДУКТОВ», потому что буква Р куда-то затерялась - находился именно там, где и говорил этот придурок.
На витрине висела фотография пропавшей без вести девочки примерно моего возраста с темными длинными волосами и смеющимися глазами. Внизу стояла дата, когда ее видели в последний раз. Примерно, год с лишним назад. Рядом указывалось вознаграждение. Хотя... ее не могли найти уже слишком долго, поэтому я сомневалась, что деньги когда-либо будут востребованы.
Расстроенная подобными мыслями, я вошла в магазин.
Будучи быстрым покупателем, я никогда не тратила зря время на бесцельное хождение по рядам. Бросая продукты в тележку, я начинала понимать, что мне потребуется больше, чем я думала, так как дома у нас было только самое необходимое.
Вскоре моя тележка была наполнена под завязку.
— Кэти?
Глубоко задумавшись, я от неожиданности подпрыгнула на месте, услышав звук мягкого женского голоса. Упаковка яиц, выскользнув из моих рук, упала на пол.
— Черт.
— О, извини! Я напугала тебя. Со мной всегда так.
Загорелые руки потянулись и подняли картонную коробку, поместив ее обратно на полку. Она схватила другую коробку, держа ее в своих тонких руках.
— Эти неразбитые.
Я оторвала глаза от яичного месива с медленно растекавшимися по всему линолеуму яркими желтками. Взглянув на ее лицо, я с трудом сдержала удивленный возглас.
Моей первой мыслью было: эта девушка слишком красива, чтобы стоять в продуктовом магазине с упаковкой яиц в руках. Она выделялась на общем фоне, словно подсолнух среди пшеницы. В сравнении с ней все остальные казались слишком бледными.
Ее темные волосы вились и были длиннее моих, достигая самой талии. Она была высокой, стройной,